Басилисса посмотрела на него долгим взглядом.
Подумала: "Не дурак".
Но сказала другое:
— А ведь ты прав, я что-нибудь придумаю сама. Но предупреждаю: ты не должен ничему удивляться. Просто выполняй мои приказы.
Навклер кивнул.
Бой подходил к концу…
Эврибиад решил воспользоваться тем, что в узких проливах армаде персов негде развернуться, поэтому выстроил корабли так, чтобы они перекрыли всю акваторию между обоими мысами Саламинской бухты.
Когда эскадра Мегабаза раскрылась, словно гигантский серп, эллины притворно повернули к берегу. Авангард финикийцев самонадеянно устремился в погоню.
Но, остановив флот перед мысом Собачья Могила, Фемистокл снова развернул триеры. Эллины выстроились в ряд. Началась охота за одиночками, неосмотрительно покинувшими вражеский строй.
Окованные медью тараны вспарывали обшивку корпусов Торчащие из скул как тараканьи усы эпотиды ломали весла. Пращники закидывали экипажи противника камнями, аконтисты забрасывали дротиками. Многих затягивало в водоворот от стремительно погружавшегося в пучину корабля.
Барахтающиеся люди просили о помощи, но их никто не слушал. Гребцы лупили врагов веслами по головам. Уцепившихся за куски обшивки матросов и такабаров лучники сбивали стрелами.
По всему Сароническому заливу плавали обломки кораблей. Берега были усеяны трупами. Тех, кто карабкался на утесы острова Пситталия, гоплиты Аристида сталкивали обратно в воду.
Афинская эскадра уже потопила правый фланг финикийцев. Пелопоннесцы добивали флот ионян. Египтянам повезло: еще до начала сражения триеры Ахемена отправились перекрывать проливы между мегарским берегом и Саламином.
Флотилия Артемисии замыкала строй ионян. Она бы и вырвалась из окружения, но мешали идущие впереди тихоходные триаконтеры. Враг был уже за кормой.
Стоя возле мачты, басилисса не сводила глаз с приближавшейся триеры тегейцев. Уже слышались ритмичные удары весел о воду, яростный рев морских пехотинцев-эпибатов и вой сигнальной раковины — навклер предупреждал другие корабли спартиатов, чтобы ушли с дороги.
Времени до столкновения оставалось в обрез.
Тогда она завизжала:
— Пращники и аконтисты — на правый борт! Остальные — на левый!
Подбежавшему навклеру резко приказала:
— Тараним вон ту триаконтеру!
И ткнула пальцем в сторону ближайшего корабля калиндян.
— Своих? — не поверил ушам Харисий.
Басилисса топнула ногой:
— Выполнять!
Пентеконтера быстро сближалась с калиндянами. На корабле заметили странный маневр карийцев. В глазах смотревшего на Артемисию царя Дамасифима застыл ужас.
Раздался сигнал раковины: "Опасное сближение".
Но басилисса продолжала командовать:
— Аконтисты — бросок! Пращники — залп! Суши весла!
Расстояние между кораблями стремительно уменьшалось. Наконец раздался треск — пентеконтера Артемисии правой эпотидой разметала весла калиндян, словно жердяную изгородь бревном.
Еще мгновение — и таран вошел триаконтере под ватерлинию. В трюм хлынула вода. Началась паника: одни калиндяне прыгали за борт, другие метались по палубе, становясь мишенью для пращников и аконтистов.
В трюме раздался вой: прикованные к банкам гребцы поняли, что обречены. Дамасифим от удара упал на настил. Поднявшись, царь отыскал глазами Артемисию.
Протянул к ней руку, заорал: "Проклинаю!"
Басилисса молча смотрела на него. Она не испытывала жалости. В бою все средства хороши, потому что или — ты, или — тебя. А если спасение приходится покупать ценой жизни других — что ж, так распорядились Мойры.
Преследователи медленно отставали. Триерарх тегейцев решил, что карийская пентеконтера перешла на сторону эллинов. Тогда он бросился в погоню за ионянами.
Артемисия благополучно добралась до Фалерской гавани, где укрывались уцелевшие ионийские и финикийские корабли. Остатки некогда непобедимой армады спешно направились к Геллеспонту[3].
На одной из сидонских триер плыл мрачный и усталый Ксеркс.
Флотилия Артемисии входила в родную гавань…
Ночь корабли провели на внешнем рейде Галикарнаса. Еще вечером басилисса направила лоцмана в порт сообщить о своем возвращении. Ей хотелось, чтобы горожане вышли встречать свою правительницу с цветами.
Домой вернулись лишь пять из девяти пентеконтер. В знак траура по погибшим соотечественникам на мачте флагмана развевалась черная лента. Уже перед самым молом корабли остановились, чтобы совершить возлияние Зевсу Карийскому.