Выступив в Пританее с речью во время обеда, Кимон рассказал об орле, который клевал падаль на холме и этим привлек его внимание. Стратег заявил, что именно благодаря птице ему удалось обнаружить могилу героя.
Многие сочли это выдумкой. В Народном собрании даже стали поговаривать, будто останки принадлежат вовсе не Тесею, а какому-то местному пирату.
Недоброжелатели также утверждали, что выковать медное копье и меч, якобы найденные Кимоном в могиле, можно в любой кузнице Скироса. Припоминали и то, что Тесей был изгнан из Афин остракизмом.
Но стратег не обращал внимания на завистников. Ничего странного в том, что политические противники воспользовались находкой как поводом для нападок, нет. Странно другое — почему эти опытные мужи верят в то, что кости человека, пролежав в земле восемьсот лет, так и не сгнили.
Как бы то ни было, разговоры закончились после того, как над саркофагом была возведена крыша усыпальницы — Тесейона. Этой постройкой Кимон увековечил свое имя, связав его с именем героя.
471 г. до н. э.
Фракия
Шесть лет спустя Кимону снова пришлось бороздить Фракийское море — уже по пути к Геллеспонту. На этот раз ему было поручено арестовать и доставить в Афины Павсания. Оттуда его должны переправить в Спарту. Заподозренному в измене регенту предстояло подвергнуться суду эфоров.
Опальный наварх заперся с преданными ему отрядами в Византии. Понимая, что с моря хорошо укрепленную крепость не взять, Кимон высадился у западной стены. Стратег осторожничал, как-никак Павсаний — победитель персов при Платеях.
Кимон служил под началом Павсания во время кипрской кампании, поэтому знал командира очень хорошо. Воином тот был отличным, обладал хорошим чувством юмора, но тщеславие и гордость наварха не знали границ.
Соотечественники Павсания — лаконяне и мессенцы — имели все возможные привилегии в армии, в то время как офицерам из других областей Эллады он грубил, а простых гоплитов за малейшее нарушение наказывал палками или заставлял до изнеможения стоять с якорем на плечах.
Кимону не хотелось проливать кровь эллинов из-за надуманного повода. Говорили, будто Павсаний спьяну зарезал какую-то знатную византийку. Велел ей прийти к нему в спальню, а девушка в темноте споткнулась о светильник. Решив, что к нему крадется наемный убийца, наварх зарезал несчастную кинжалом.
Распускаемые в Афинах слухи имели единственную цель — получить формальный повод для ареста Павса-ния. Тем более что союзники постоянно жаловались на его крайне вздорный и самоуверенный нрав.
Истинная причина была совсем другой.
Однажды пикет эфессцев задержал подозрительного моряка, который направлялся в сторону Сард. Перебежчик рвался через границу, но не смог предъявить подорожную. Его решили высечь, а когда раздели, то увидели, что вся спина у него покрыта вытатуированными буквами.
Прочитав письмо, пограничники ахнули — автор подробно делился с Ксерксом делами Афин во Фракии и Македонии. Под пытками гонец признался, что его послал Павсаний.
Так в Совете знати узнали о предательстве спартанского регента. В Спарту сразу послали гонца с просьбой разобраться. К сожалению, единственный свидетель вскоре умер от ран…
Эпибатам пришлось вырубить близлежащую буковую рощу для постройки осадных машин. После того как через крепостную стену полетели первые камни, Павсаний перестал отстреливаться, но парламентера для сдачи города почему-то не прислал.
Тогда Кимон приказал откатить катапульты, чтобы уберечь город от ненужного разрушения. Он до вечера простоял на безопасном расстоянии от ворот, постукивая плетью по бронзовой кнемиде и вполголоса посылая на голову упрямого лакедемонянина проклятья.
Ночью от восточного пирса тихо отчалила лодка с незажженным носовым фонарем. Когда сторожевой корабль ее заметил, было уже поздно. Высадившись на азиатском берегу, Павсаний укрылся в Халкедоне у друзей, а утром уже нахлестывал коня, направляясь вглубь Троады…
Кимон подозревал, что из крепости бежал сам наварх, однако это предположение нуждалось в подтверждении. На Военном совете мнения разделились.
Командир фессалийской конницы гиппарх Антифем предлагал снять осаду, затем пополнить запасы питьевой воды, погрузить фураж и провиант на корабли, чтобы отправиться обратно в Элладу.
Он аргументировал необходимость отступления недостаточным количеством конницы из-за мора, который выкосил несколько десятков лошадей во время долгого плаванья по Пропонтиде.
По его мнению, на покупку новых лошадей у фракийских племен уйдет большая часть армейской казны, а самостоятельный отлов и объездка займут много времени.