— В Скифии свой пантеон, — объяснил Паниасид. — Степные боги похожи на наших, хотя называются по-другому: Афродита Урания — Аргимпасой, Гестия — Табити, Зевс — Папаем, Гея — Апи, Посейдон — Тагимасадом, а Аполлон — Гойтосиром… Но храмов в степи нет, потому что скифы все время кочуют. Только Куру они строят холмы из хвороста и земли, а на верхушке втыкают меч. — Посмотрев на племянника, Паниасид уточнил: — Кур — это наш Арес.
Впереди показалась вереница подвод. Выгрузив гравий недалеко от дороги, возницы вместе с землекопами начали заваливать небольшое болото. Землемеры натягивали веревку по вехам.
Подъехал отряд всадников. Судя по тому, что с прибытием гостей работы прекратились, на стройку нагрянула инспекция. Спешившись, магистраты вступили в разговор с землемерами.
— Стену строят от Пирея к Афинам, — со знанием дела заметил Паниасид. — Кимон распорядился.
— Он кто? — спросил Геродот.
— Один из десяти стратегов. Только главный в городе, потому что еще и лидер партии аристократов в Народном собрании. — Паниасид показал на пирамиды кирпичей вдоль дороги. — Вот и материал для фундамента стены. Протянут до самого холма Нимф. Вроде бы хотят еще одну строить от Фалерской бухты до холма Мусейон.
Вскоре показались Пирейские ворота. Над аркой парил бронзовый Гермес в петасе и с жезлом-керикионом в руке. Сурового вида токсот внимательно осматривал всех, кто входил или въезжал в город.
Устало опустившись на ступени храма Зевса Геркея, галикарнасцы вытянули ноги. Солнце уже заходило, но духота в пыльном городе лишь усилилась. Геродот поскучнел — сказывалась долгая дорога.
— Есть хочу, — признался он.
Паниасид тяжко вздохнул. Поток повозок и пешеходов иссяк. Горожане разошлись по домам. Уличные торговцы, продав товар, осели в харчевнях. Не у кого даже спросить, где находится ближайший пандокеон.
Он и сам проголодался, хотя для солдата — пусть даже бывшего — это не беда. Бывало и похуже. Но любимый племянник… Что же делать?
Оставалось только похлопать Геродота по плечу: "Не вешай нос. Что-нибудь придумаем".
Когда от фронтона протянулись тени, галикарнасец подошел к стене дома напротив. Из алтарной ниши в него целился терракотовый Аполлон Апотропей.
За день арулу заполнили подношениями. Раздвинув букеты цветов, Паниасид пошарил на полке. Монеты не трогал — все-таки совесть надо иметь. А вот и то, что надо: кусок пирога, завернутый в ветошь. Даже не черствый.
Он успел отойти от стены всего на пару шагов, когда раздался окрик:
— Эй! А ну, положи на место!
Паниасид обернулся. С верхней ступени святилища на него хмуро смотрел человек со связкой ключей в руке. Галикарнасец не знал, что делать. Горячей волной накатил стыд.
Афинянин истолковал замешательство вора по-своему. Над площадью понеслась брань: Паниасида обзывали чернильным мешком каракатицы, овечьим курдюком, свиной отрыжкой… Понаехали тут!
Галикарнасец не выдержал. Жреца бы он пальцем не тронул, но этот… Лицо грубое, некрасивое, хитон из некрашеной шерсти весь в пятнах, волосы короткие. На голове — ни венка, ни повязки. Да и щуплый, куда такому доходяге олицетворять самого громовержца. Точно не жрец! Сейчас он врежет гиеродулу, чтобы знал, как оскорблять свободнорожденного эллина.
По решительному виду вора раб понял, что сам нарвался на неприятности.
Он беспомощно озирался, а когда увидел у ворот скифского лучника с красной плеткой, замахал руками:
— Сюда! Сюда! Святотатство!
На крик из караульного помещения выскочил еще один скиф. Токсоты обступили галикарнасцев. Паниасид продолжал держать пирог в руке. Гиеродул надрывался, чувствуя свою безнаказанность. Бледный Геродот встал рядом с дядей.
Обстановка накалялась. Паниасид сбросил руку токсота со своего плеча. Он даже не пытался оправдываться. Другой скиф начал разматывать кольца аркана.
Внезапно раздался стук копыт. На площади показались всадники. Решительно подъехали на шум. Геродот узнал в них инспекторов на болоте.
Один из них властно спросил:
— В чем дело?
Выслушав объяснения гиеродула, посмотрел на виновника.
— Это правда?
Паниасид понуро кивнул — что тут скажешь.
— Откуда вы?
— Из Галикарнаса…
Магистрат повернулся к токсотам, веско бросил:
— Ведите его в тюрьму.
Паниасид схватился за котомку. Другую руку вскинул вверх — подождите. Протянул племяннику футляр с папирусом.
— Передай Кимону.
Услышав просьбу, магистрат удивленно спросил:
— Кимону? От кого?