Паниасид заколебался — можно ли доверяться незнакомцу. Но всадник держался с достоинством, а токсоты явно признали в нем должностное лицо высокого ранга.
Он решился:
— От агоранома Коринфа.
Инспектора удивленно переговаривались. Письмо стратегу Афин передает какой-то метек, притом совершивший преступление. А доставить должен другой метек. Кто они вообще такие — еще надо разобраться.
Магистрат кивнул на Геродота:
— Он тебе кто?
— Племянник.
— Не рискуй. — Голос афинянина зазвучал миролюбиво. — Твой племянник несовершеннолетний, останется один в незнакомом городе. Тут и до беды недалеко. Я Эпихар — член Совета знати. Кимона знаю, часто с ним вижусь. Завтра же письмо будет у стратега. И за племянником присмотрю. Можешь мне довериться.
Забрав футляр, он кивнул Геродоту:
— Садись за мной.
Отряд шагом выехал с площади. Сзади под конвоем токсотов уныло брел Паниасид.
Тюрьма-десмотирион находилась рядом с театром на одной из террас Пникса. По склону спускалась вырубленная в камне лестница. Над обрывом нависали кроны платанов.
В вертикальной скале зияли черные дыры. Сквозь щели жердяного навеса просвечивало небо. Раскрытые настежь двери впускали ветер в затхлые пещеры. Из трещины над стропилами доносился писк ласточек.
Токсоты втолкнули Паниасида под крышу. Щеколда глухо звякнула, нарушив безысходный покой тюрьмы. Фигуры на полу зашевелились. К новичку повернулись лохматые головы.
Со всех сторон послышались голоса. Один из арестантов начал клянчить у него хлеб. Другой дружелюбно предложил хлебнуть воды из тыквы. Третий спросил про игральные кости.
Когда от стены поднялась мрачная фигура, остальные заключенные отпрянули в сторону. Похожий на ожившую скалу человек присел перед новичком на корточки.
Дыхнув вонью, прошипел с варварским акцентом:
— Что есть?
Паниасид опешил. Чтобы посмотреть незнакомцу в лицо, ему пришлось поднять голову.
— Ничего.
— Плохо, — огорчился верзила. Потом ущипнул галикарнасца за плечо: — Будешь моей женой.
Паниасид даже не успел ничего подумать. Руки сами толкнули варвара в грудь.
Тот опрокинулся назад. Поднявшись, схватил галикарнасца за голень. Паниасиду показалось, что ее сжали кузнечными клещами. Он отбивался другой ногой, пока верзила тянул его к себе.
Охранники с руганью отперли дверь. На арестантов посыпались палочные удары. Досталось всем, но, чтобы скрутить варвара, потребовались усилия трех человек. Дикарь ворочался на земле, закрывая лицо ладонями и глухо рыча.
Наконец избиение закончилось. Снова звякнула щеколда. Паниасид обхватил руками голову. С разбитого лба текла кровь, из-за боли под ребрами вздохнуть полной грудью не получалось.
Арестанты со стонами разбредались по пещерам. Паниасид наугад сунулся в черную дыру. Из выгребной ямы в углу несло смрадом. У стены скорчились едва различимые силуэты.
Он улегся на прелую солому, вытянул ноги. Мысли в голове путались, накатило глухое отчаяние. Что с Геродотом? Куда его повезли? А этот мохнатый урод — чего привязался? Горбоносый… По виду не скиф, скорее всего колх.
Когда боль в боку улеглась, галикарнасец забылся тяжелым беспокойным сном. Проснулся внезапно — от удушья: кто-то зажимал ему рот. Навалившееся тело казалось каменной глыбой.
Сорвав с лица чужую руку, Паниасид резко вдохнул. Пахнуло знакомой вонью. В лицо ткнулась жесткая, как щетина, борода. Варвар тяжело хрюкал, мусоля его лицо губами. Галикарнасец замолотил кулаками. Бесполезно — с таким же успехом можно было лупить по туше дохлого дельфина.
Колх снова зажал ему рот. Паниасид шарил по земле в надежде найти камень. Но пальцы лишь скребли сухую глину. Внезапно от стены качнулась тень. В ладонь галикарнасца ткнулось что-то плоское и острое.
Он резко махнул рукой, всадив обломок кости в горло варвара. Тот захрипел, забился в судороге, затем обмяк. Паниасид почувствовал, как теплая кровь заливает ему грудь…
Утром охранники выволокли труп колха на террасу. Паниасида снова избили. Так он и лежал под навесом до полудня — обессилевший и униженный.
Арестанты время от времени давали галикарнасцу глотнуть затхлой воды. Когда перед ним поставили миску с нарубленным корнем мальвы и листьями редьки, он даже не пошевелился.
В полдень от театра к десмотириону направилась группа афинян. Галикарнасца под руки вывели на террасу, усадили под скалой.
— Узнаешь меня? — спросил Эпихар.
— Да, — еле слышно прошептал Паниасид.