Банщик мог внимательно выслушать рассказ о семейной ссоре, делал вид, что разделяет обвинения в адрес других политиков, с удовольствием бросал кости, а также отлично играл в петтейю[44].
Гимнасии Ликся и Академии превосходили Киносарг по размеру, так и эфебов там всегда — что пчел в улье. Хохот, суета, никакого уединения. Зато здесь каждый на виду, а Ликид любил, чтобы его замечали.
При этом он не стеснялся своего уродства. В бане судовладелец всегда снимал повязку. Веко полностью закрывало глазницу, поэтому казалось, будто эвпатрид просто прищурился.
Абсолютно голый, поводя плечами, Ликид пересекал мешочный зал-корикейон, чтобы картинно помолотить по набитому песком мешку, и если ловил на себе любопытный взгляд какого-нибудь парня, не отказывал себе в удовольствии ущипнуть его за предплечье. Получив намек на взаимность, уводил избранника в экседру. Энобий заботливо задергивал за парой занавеску.
На площадке для атлетических упражнений его было не застать — не мальчик уже голышом бегать и прыгать. Хотя сферистерион — зал для игры в мяч — иногда посещал. Ему нравилось смотреть за движениями игроков в тритон. Какие грациозные, ловкие. А когда игрок в уранию выпрыгивал под самый потолок, Ликид смотрел совсем не на мяч.
Вот куда он точно не заходил, так это в конистерион. Одно дело, когда борец натирается маслом — на это смотреть приятно, и совсем другое, если он обсыпает тело песком. Фу, сколько грязи…
Дело близилось к вечеру. Энобий, потный и усталый, громко объявил, что печи топить больше не будет. Если кто-то не успел попариться, то сейчас — самое время.
Когда в раздевалку вошли Мегакл и Несиот, Ликид не удивился. Они тоже любили баню, правда, сторонились судовладельца по политическим соображениям. У них была своя компания, у него — своя. Но в этот раз оба дружелюбно улыбались. Ликиду даже стало интересно — что им нужно?
Эвпатриды подсели к судовладельцу. Вручив несколько монет банщику, Мегакл развернул сверток. Выложил копченого угря, сушки, несколько луковиц.
Энобий расторопно поставил на скамью кувшин вина и канфары. Потом принес миску со сваренными вкрутую яйцами. Острым взглядом прошелся по лицам гостей. Странно, что они пожаловали перед самым закрытием гимнасия. Чутье подсказывало банщику: это неспроста.
— Ну что — по-скифски? — задорно спросил Мегакл, потирая ладони.
Несиот с готовностью кивнул. Ликид хмыкнул, но тоже согласился.
— Есть повод? — поинтересовался он.
— Еще какой! — уверенно подтвердил виноторговец. — Кимон повесил Фаланта. Гавань Хоры снова открыта для афинских кораблей. Ты против?
— Ладно тебе, — отмахнулся судовладелец. — Кто бы сомневался. Кимон, может, и не такой хороший оратор, как Фемистокл, зато в кровопускании ему нет равных.
Ликид жадно выпил вина — было заметно, что очередной успех соперника его задел.
Потом с раздражением продолжил:
— А эта его постоянная присказка: "Спартиат так никогда бы не поступил".
Он картавым голосом передразнил стратега. Несиот с Мегаклом переглянулись. В другое время они бы не спустили болтуну дерзость, но сегодня нужно было стерпеть. Поэтому оба просто молча пожевали угря.
— Давай по новой, — подначивал судовладельца виноторговец.
Выпив, Ликид спросил:
— Он теперь куда поплывет?
— В Афины, куда же еще. — Стукнув яйцо тупым углом о край мраморной скамьи, Мегакл ловко очистил скорлупу.
— Ну, не знаю… — протянул судовладелец. — Зачем тогда он взял с собой галикарнасцев?
Мегакл чуть не подавился: "Сволочь! И это ему известно".
Несиот разлил вино по канфарам.
— Эй, не гони! — попытался урезонить торговца рыбой Ликид.
— Так надо еще успеть попариться, — оправдывался тот. — Вон, смотри, эфебы уже возвращаются.
Горговец рыбой кивнул в сторону группы молодых людей, ввалившихся в раздевалку с площадки для бега.
Ликид масленым взглядом прошелся по атлетически сложенному парню. Он был уже заметно нетрезв.
Подмигнув Мегаклу, судовладелец заговорщическим тоном заявил:
— Вон тот чернявый хорош.
Виноторговец смущенно кашлянул:
— Да я вообще-то по девочкам.
— Можно и по девочкам, — снова хмыкнул судовладелец.
— Тогда я сейчас заскочу к Энобию, — заторопился Несиот, — пусть сгоняет к Филомеле. Предупредит, что мы потом к ней двинем — готовые для чистой любви.
Он заразительно засмеялся. Мегакл присоединился к товарищу. Улыбнувшись, Ликид отправил в рот кусок угря.
"А эти аристократы — ничего, компанейские, — подумал он. — Надо найти к ним подход".