Не сопротивляюсь уже ничему, отпускаю себя и разрешаю быть!
Он дует теплым, словно пытается отогреть, оглаживает языком губы, клыки, и, только когда я порывистым вздохом приоткрываюсь навстречу, берет мой рот снаружи и изнутри.
Мысли тонут. Я тону, теряюсь в смеси жадной его алчности и своего нетерпения.
Первый настоящий поцелуй.
Слегка прихожу в себя, когда мои разбуженные губы начинают отвечать, перехватываю инициативу, изучаю теперь его, до тех пор, пока хватает дыхания.
«Отпусти» — посылаю укусом. И облизываю пряный вкус горячей крови.
— Ты здесь, — с непонятной интонацией шепчет Лир.
Повторяет, раз за разом, словно заклиная:
— Не уходи…
Хватаю воздух, он уже насыщен терпким, вяжет рот, как же тяжело… говорить.
— До утра. Останусь.
«Все равно не уснуть будет».
Дракон улыбается так, словно я ему свое королевство преподнесла, на блюдечке.
— Завтра я об этом пожалею, — говорю ворчливо.
Не признаваться же, что пожалею, если уйду. И опять целую и снова все забываю. Сознания соединяются вновь, уже без всякого контроля, слипаются намертво, предельно обнажается все. И если мысли оформляются в простое: «Хорошо», души парят где-то в гостях у Хаоса, то низший, телесный уровень бурлит густыми темными энергиями. Безумие заразительно: последние события, девичьи романы, пусть слабое, но оправдание этому сумасшествию. На драконов надо вешать таблички: «Не прикасайся!».
Ознобом вдруг прошибает понимание, что ничего не скрыть и это тоже: «я хочу тебя получить… я хочу тебя попробовать… я хочу тебя…». И на каждое мое хочу: «я тоже».
— Не могу об этом не думать… панцирь убери.
— Сейчас уйду… — звучит вовсе не угрожающе, как мне хочется, а игриво.
Слова противоречат мыслям и тело действует помимо воли.
Дракон путешествуют лицом по моей шее и застревает там, где-то в ключицах. Выпускает язык, что за прихоть пробовать броню? Броню?.. Оторопь настигает одновременно с осознанием, что тело трансформируется под этим натиском, защитная оболочка отступает, сползает, обнажая чувствительное, сговорчивое содержимое. Мою человеческую ипостась.
Так просто и даже без поединка.
Еще один его, уже мысленный приказ: «Убери», созвучен с прозрением: малейшее промедление и бастион падет, мой разум признает его сильнейшим. Нелепица: «кто будет сверху» разрешится сама собой.
Ставить блок пора и потребно.
— Ты же тоже хочешь… хочешь меня? — шипит Лир.
Выпускаю когти, немного, и тяну вниз, царапая; приходится отстраниться, сейчас это мучительней, чем разделенные сознания. Снимаю языком истекающую кровь, здесь она удивительно сладка первоначально, а смешиваясь с испариной кожи приобретает свой неповторимый, металлический привкус.
Дракон отзывается стоном, для него мой рот соблазнительно близок, пробую на вкус и здесь, снимая каплю с напряженной в ожидании плоти.
— Везде сладкий…
Накрываю рукой, поглаживая осторожно, следом сжимаю. Моя настойчивость плавит его естество, услащая. Ладонь увлажняется. Скользит гладко и трепетно.
Замечаю, что блоки слетели вновь, лишь провалившись в самую глубину, где все уже очевидно. Череда мощных взрывов извергается быстро и невыносимо обжигающе. Нас выкидывает в небо, пустое бескрайнее, сочное и пульсирующее.
Долгий, тяжелый выдох отдается во мне и возвращается всхлипом.
Разрываю контакт, сползаю, прячусь под его рукой.
— Убей сразу, чем рвать по кусочкам, — говорит, наконец Лир.
Отвечать на выпад не хочется. Но предельно ясно обозначить свою позицию, необходимо:
— Буду. Все, что захочу!
Невозможно даже пошевелиться. Он какое-то время думает, я и этого не могу.
— Согласен…
Улыбаюсь.
— … мой кровожадный демон.
В груди замирает: «Мой?», щиплет восторгом.
«Мой дракон», проговариваю про себя, примериваясь, а потом пробую и вслух:
— Мой дракон!
— Представляться сейчас будет бестактным? — смеется Лир.
— Думаешь о этикете? К чему это?
— Думаю о том, что могу позволить себе с тобой. Спугнуть боюсь. Уйдешь, сколько тебя ждать потом? И я не привязан к этому месту, знаешь ли.
— А ждать не надо больше.
Тишина становится такой, как бывает, когда все высказано. И время начинает обратный отчет.
Дракон пытается встать, я его удержать: так хорошо и спокойно было… Тогда он нашаривает, одной рукой плед, накидывает и спеленывает коконом. Явная демонстрация: «не отпущу».
Еще ошейник одень. С адемином.