Темнота и сырость встретили ее унынием. А ведь совсем недавно здесь все жило и радовало глаз. He отвлекаясь на горькие, приносящие слезы воспоминания, Софья Михайловна споро сгрузила привезенные пожитки на диван и принялась готовить дом к зиме.
Проделав за час работу, на которую раньше уходило от силы пять минут, она без сил опустилась на ступеньку крыльца и посмотрела на свой участок. За пять лет он основательно зарос травой. Даже кустарники смородины, крыжовника и малины словно сдались под ее натиском, измельчали. Вишня и яблоня без должного ухода обломали свои ветви, а кое-где в прошлую зиму кору успели погрызть зайцы. Тяжело вздохнув, уставшая старушка заперла калитку и поспешила на электричку.
Осенью темнеет рано. Как бы не старалась Софья Михайловна вернуться в город до темноты, у нее не вышло. Хорошо, что успела добраться до своего района, а то бы и вовсе замерзла, лежа на холодном асфальте.
Так получилось, что, завернув за угол одного из дома, она не увидела выезжающую со двора машину. Удар был не сильный, но для нее роковой. Водитель смылся с места ДТП, оставив ее лежать на краю проезжей части. Проходящие мимо люди не спешили помогать попавшему в беду пожилому человеку, лишь одна девушка сжалилась над ней и подошла, а затем и вовсе вызвала скорую.
И вот уже третий месяц Софья Михайловна лежит в переполненной палате с переломом шейки бедра. Прикованная к постели, одинокая и никому не нужная. Лишь молоденькая медсестра да лечащий врач пытаются приободрить старушку, сделать так, чтобы та пошла на поправку.
Софья Михайловна тяжело вздохнула. Не доживет она до Нового года, сердцем чувствует. Слишком тяжелым оказался для нее этот перелом. Опустила руки, не надеясь на чудо. Молодые и здоровые с трудом восстанавливаются, а уж ей-то с ee гипертонией даже операцию в который раз откладывают.
Скоро Новый год и ее день рождения. Восемьдесят лет. Осталось всего двадцать
дней до юбилея. Доживет - хорошо, а нет так еще лучше. Пожилая женщина понимала, что возвратиться домой она уже не сможет. Никому она не нужна, прикованная к постели. Придется отправляться на постой в дом престарелых. Только вот квартиры своей и сына было жалко, не хотелось, чтобы они достались государству.
Решение на их счет пришло к Софье Михайловне неожиданно. Она едва не подскочила с кровати, желая убедиться, что девчушку, поступившую к ним пять дней назад, еще не выписали. Нет. Лежит себе, уткнувшись в телефон.
- Машенька, - тихо позвала она девушку, не желая будить уснувших соседок.
- Что вам, Софья Михайловна? — нехотя отозвалась та, думая, что вновь придется вставать с кровати и идти искать санитарку.
- Подойди, пожалуйста, милая, поговорить с тобой хочу.
Девушка откинула одеяло и нацепив тапочки, присела на стульчик около кровати Софьи Михайловны.
- Ну, что у вас на этот раз? - раздраженно прошептала она, все так же уткнувшись в экран телефона.
Старушка с сожалением вздохнула, но начала разговор.
- Мне нужна твоя помощь, милая. Найди мне, пожалуйста, нотариуса, да толкового. Пусть придет на днях, хочу последнюю волю свою высказать.
- Батюшки! – всплеснула незабинтованной рукой девушка. - Никак помирать собрались? Тогда вам не нотариус нужен, а священник!
- Тю на тебя! - разозлилась старушка. - Нотариус нужен и срочно! Поможешь?
- Помогу, почему не помочь, - пожала та плечами и вернулась к выделенной ей кровати.
После того разговора прошло больше недели. Девушку перед новым годом выписали из больницы, а старушка продолжала ждать нотариуса. Уже было отчаялась, не надеясь на успех своей затеи, но долгожданный представитель юридической конторы все же явился в палату.
Выслушав пожилую клиентку, он уверенно кивнул и через полчаса представил ей на подпись документ, согласно которому Ковалева Софья Михайловна завещает свою двухкомнатную квартиру Павлу Андреевичу, a квартиру сына - молоденькой медсестре Верочке, благо их данные она смогла узнать с помощью той самой девушки, которая и нашла ей нотариуса.
Успокоенная свершившимся фактом, старушка откинулась на подушку и улыбнулась. Пусть хоть кто-то в этой жизни будет вспоминать о ней добрым словом, большего ведь ей ничего и не надо.
Операцию, несмотря на старания лечащего врача, вновь пришлось отменить. То давление подскочит, то сердце расшалиться, оно и понятно: кому хочется рисковать своей работой. Вдруг помрет пациентка на операционном столе, а хирургу потом отвечай.
За неделю до Нового года Софья Михайловна будто ожила. Улыбалась всем, дарила комплименты и слова утешения, будто не замечая, как косо на нее стали поглядывать не только соседки по палате, но и персонал отделения. Дошло до того, что пригласили к ней психиатра, но тот лишь развел руками, констатировав ее полную вменяемость. Тридцать первого декабря палата, в которой лежала пожилая женщина, полностью опустела. Кого-то выписали, кого-то забрали под свою ответственность родственники на время праздника, а кто-то и сам сбежал, не выдержав суровых реалий государственной больницы. Лишь ей некуда было деваться, так и осталась одна в канун Нового года.