Местные называют их колдунами. Кое-кто боится этих отшельников, как представителей куриан, со всеми их потусторонними бедами. Если вдруг жители окрестных поселений случайно, наполняя водой бочки, встречают Ткача среди растущих вдоль речного берега буков, они подзывают к себе детей и отводят взгляд. Ткачи жизни притягивают неприятности, как трупы — мух. Когда Жнецам удается прорваться через приграничные кордоны, чтобы поохотиться среди фермерских владений, их, как магнитом, тянет в это место. Они надеются покончить с самыми давними и злейшими врагами куриан — их дальними родичами.
На полпути к вершине Джуди, в зарослях высокогорного сосняка, высится прочно сбитое строение, по форме напоминающее индейское типы: мощные каменные стены поддерживают тяжелую деревянную кровлю. Две монолитные гранитные колонны, украшенные таинственными, похожими на письмена майя рисунками, уходят вверх, под заостренную крышу. Этот дом гораздо больше любого другого в округе, надо ехать на старые курорты в районе Дома в Горе, чтобы встретить здание повыше.
Коты Южного округа называют это сооружение Рю-Холлом или Холлом, а то и просто домом.
Валентайну дом понравился с первого взгляда, как только он его увидел на другой день после посещения Коба Кузнеца.
— Я думал, это что-то вроде пещеры, — сказал Валентайн, когда они поднимались по крутому склону к Холлу. — В этой части Озарка их полно.
— Это Волки любят прятаться по норам. А мы, Коты, ценим групповое уединение и комфорт, — ответила Дювалье, прокладывая себе путь замаскированным под посох мечом.
— «Групповое уединение»? Звучит как «натуральные консервы» или «армейский интеллект».
— Посмотри-ка лучше, Валентайн, что тебе теперь приготовил «армейский интеллект» Южного округа.
Ему не нужно было обоняние Волка, чтобы почувствовать сосновый запах дыма. Это был гостеприимный аромат, приятный после нескольких дней пути.
Путешественники подошли по мощенной булыжником дорожке к обитой железом двери. Возле нее висели тонкая стальная пластина и железный цилиндр. Дювалье позвонила, и эхо откликнулось в горах.
Вверху, в продолговатом окне, показалось чье-то лицо.
— Дювалье! — воскликнула темнокожая женщина с бровями домиком. — Ты со своим новым парнем очень кстати. Сейчас открою.
Валентайн услышал, как подалась тяжелая задвижка, и заметил, что изнутри на двери не было ручки. Его взору открылись толстые шестидюймовые балки, из которых была сколочена дверь.
— Дэвид Валентайн, познакомься с Дике Веллес, — представила их друг другу Дювалье. — Было время, когда Дике отсюда и до Аппалачей считалась самой выносливой Кошкой.
Он заметил, что эта привлекательная темнокожая женщина держалась скованно и опиралась на палочку.
— Давно это было, когда еще спина не подводила меня, — заметила Веллес.
Она была в синей робе, с ящиком для инструментов на бедре.
— Рад познакомиться, мэм, — начал было Валентайн.
— Просто — Дике, Дэвид. Последние девять лет я тут помощница Старика, можно сказать, мажордом. Ты когда-нибудь встречался с Рю, Валентайн?
— Никогда.
— Зато он знаком с его братом Ро, — сообщила Дювалье.
Валентайн недоверчиво посмотрел на женщин. Ему никогда не приходило в голову, что у Ткачей могут быть семьи.
— Поговорим позже, — заявила Веллес. — Входите же. Я вас устрою. У нас почти пусто. Коты, которые здесь зимовали, разъехались на лето. Сейчас тут живут несколько рекрутов вроде тебя, Валентайн. Как, кстати, к тебе обращаться?
— Призрак, — ответила за него Дювалье. — Так его прозвали друзья Волки.
Валентайн не прислушивался к их разговору. Глаза привыкли к темноте, и он стал различать внутреннее убранство дома.
Рю-Холл представлял собой одну большую комнату с очагом в центре. Он занимал добрых тридцать квадратных футов, широкая металлическая труба уходила вверх, теряясь между темными стропилами, до самого потолка, который, как прикинул Валентайн, находился на высоте не менее шестидесяти футов. Посредине между полом и потолком перекрещивались балки, поддерживающие два канделябра. Они сверкали капельками света, делая помещение золотистым, с глубокими тенями.
Веллес проследила за взглядом Валентайна.
— Это маленькие причуды, которые Ткачи жизни принесли с собой из других миров. Оставь эти светильники на какое-то время под полуденным солнышком, и они будут сиять, как эти, целую неделю. Но больше ни о чем не спрашивай, я здесь работаю, и только.
Из стен центральной комнаты Холла выдавались, подобно полкам, платформы шесть на шесть футов каждая. Они располагались на разной высоте и соединялись лесенками, каменными и веревочными, и шестами. На некоторых платформах можно было различить фигуры людей — принимающих пищу, читающих или просто глазеющих на вновь прибывших. Занавески, простыни и коврики, свисающие с потолочных балок и с расположенных выше платформ, создавали некоторую интимность. Тарелки, кружки и бочонки громоздились посредине двух длинных столов но другую сторону очага.
— Ты предпочитаешь устроиться в тесноте и уюте или же посвободнее, на открытой платформе, Валентайн? — спросила Веллес, пока они пересекали зал. При ходьбе она раскачивалась туда-сюда, как метроном.
— Посвободнее, наверное. Мне это как-то привычнее.
— Я займу свое обычное место, — сказала Дювалье. — Покажи ему тут все.
— Да все очень просто. Эти столы — обеденная зона. — Веллес провела его вглубь зала. — Ты, конечно, можешь сам готовить, но у нас есть и общий стол — утром и вечером готовят рекруты. Такие, как ты теперь, человек-Призрак. Там, сзади, вполне приличные туалеты, а также душ и ванна, но нужно следить за бойлером. Когда здесь много народу, мы устанавливаем дежурство, так что горячей воды всегда достаточно. Можно и сауну нагреть. Дом построен у самого горного родника, и в нашем распоряжении сколько угодно лучшей питьевой воды, какую ты только пробовал. Нам даже насос ни к чему. Неплохо, правда?
Когда они проходили мимо очага, Валентайн ощутил жар тлеющих угольных брикетов.
— Очаг тут больше для тепла, чем для готовки, но случается и поросенка зажарить. А так есть кухня в задней пристройке. Ты, кстати, Валентайн, как насчет того, чтобы печь хлеб?
— Могу, если надо.
— Отлично, тогда будешь нашим новым пекарем. Наши рекруты такого дыма напускают каждый раз, когда пытаются испечь что-нибудь. Рю живет над кухней. Он не принимает посетителей, поэтому держись от задней лестницы подальше. Есть вопросы?
— Только не занимай его на кухне с утра до вечера, — проворчала Дювалье. — У нас полно работы, если он собирается уйти имеете со мной через пару месяцев. Когда можно повидать Рю?
— Ты же знаешь, это от меня не зависит. Ну вот твое обычное место, Смоки, а Призрака поселим наверху.
Дювалье расположилась под платформой Валентайна и ведущей к ней лесенкой. Валентайн обратил внимание, что у ее койки уже имелись шторы из приспособленной для этого плетеной циновки. Она бросила рюкзак под лесенку и присела на солдатский сундучок, чтобы разуться. Он взглянул вверх, на собственную полку, голую и нежилую.
— Если хочешь, я подберу тебе хитон, Валентайн, — предложила Веллес.
Он не был избалованным, проведя слишком много ночей в своем походном гамаке.
— Спасибо, буду благодарен.
— Я дам знать Рю о вашем прибытии, — сказала Веллес, направляясь к дверям в глубине зала.
Пока он пристраивал свои пожитки на платформе, соединенной с полом лесенкой, а с соседней полкой — небольшим трапом, ему пришло в голову, что вся его жизнь свелась к этим двум жалким кучкам вещей: карабину, новому мечу, кое-каким инструментам, запасной паре белья да пахнущему плесенью нейлоновому гамаку. Там, в полку, у него остался сундук с кое-какой одеждой, книгами и со всяким хламом, который надо было бы отдать кому-нибудь из Волков.