Да, подразнить девочку приятно. Пусть ее сердечко волнуется.
— Что Вы имеете в виду?! — Коул явно срывался.
Нехорошо, ой как не хорошо не уметь держать себя в руках. А ведь это главное правило в высшем свете — маска никогда не должна слетать с твоего лица, голос не может дрожать и подводить в ответственный момент. А тут все и сразу.
Неуд, Эйарад!
— Осмелюсь напомнить Вам, что я являюсь наставником Лины в вопросе дрессировки пантер. С того самого дня, как Лина выбрала крилами двух хищных кошек, я взял на себя ответственность по доведению процесса обучения и формированию команды из животных и нелюдя до логического завершения. И я намерен выполнить возложенную на меня миссию, сотворив из адептки Дестеэль отличную хозяйку для пантер. Так что тренировки, будь то боевка, магические пасы или общение с животными, которые Лина должна выполнять по утвержденной программе, входят в мои прямые компетенции. И ваши с ней разминки на мечах теперь не могу воспринимать всерьез. Ввиду своей молодости, Вы, геун Эйарад, не сможете контролировать эмоции к девушке, к которой испытываете привязанность. Значит, закономерно будете щадить ее в боях. А это повлечет за собой слабость Лины. Воин не должен иметь слабых мест.
Коул остановился, вперившись в Персиваля гневным взглядом.
— А что Вы, Персиваль? Почему же тогда сами не откажитесь от тренировок с Линой? Раз уж чувства являются такой проблемой?
По губам демона скользнула едва заметная ухмылка.
Вот ты и попался, маленький мальчик.
Персиваль не стал ему отвечать, лишь повернул голову в сторону покрасневшей Лины, не знающей, куда деть себя. И вот ей сказал.
— Я мужчина, а не юнец. И способен отличать необходимость от желаний. — Он все же повернулся к фениксу. — И уж не обязан отчитываться перед… адептами. — Коул ведь должен был уловить в последнем слове «мальчишку»? — Можете не утруждать себя, я поговорю с Яром, чтобы он пересмотрел график тренировок.
***
Как он может говорить такое?!
Лина чувствовала, что не только щеки, но и уши начинают гореть со стыда. Да и внутри тела словно разлили горячее молоко.
Получается, Персиваль практически прямым текстом сообщил ее молодому человеку, что имеет на нее виды? Да и не намерен отходить в сторону, а, напротив, хочет пододвинуть Коула?
Какое смущающее положение!
Лина прикусила губу, мельком посмотрев на возобновивших путь.
Профессор Айнелиас в этом разговоре держался достойно, очень достойно, каждый его вопрос и ответ был подкреплен логическими заключениями, имел под собой вес. А Коул? Он ведь не стал его уверять в том, что справится с задачей, которой легла на его плечи (раз уж выяснилось, что они вместе ранее сражались для укрепления ее боевого духа).
Персиваль намекнул, что Коул — совсем маленький и несмышленый мальчик по сравнению с ним.
И ведь не поспоришь. Если сравнивать адепта и преподавателя, опыт и знания всегда будут на стороне последнего.
Зрелый мужчина и юноша. Оба готовы оказывать ей знаки внимания.
И если с Эйарадом отношения в глазах окружающих могут показаться закономерными, все же молодости свойственны спонтанные вспышки, то любовь с кем-то из преподавательского состава?
Запретный плод.
В ее глазах блеснул азарт.
Кажется, Лина начала вспоминать, что никогда не страшилась запретного. И с удовольствием шла на преступление принятых обществом правил.
Персиваль ей кидал вызов?
Что же. Она принимает его. Очень интересно узнать, каким образом он захочет «отбить» ее у Коула. И каким же образом Коул станет удерживать.
Кажется, этот год завершается очень забавно.
Вот только что понадобилось ректору от нее?
Оставив «соперников» за спиной, Лина прошла в приемную господина Марафада, содрогаясь от предположений.
— О, госпожа Лина! Проходите, проходите. Хотите чаю?
— Н-нет, спасибо.
— Ну что ж, тогда сразу перейдем к делу. — Мужчина казался чем-то сбитым с толку.
— Вчерашнее погодное явление… снег над всей территорией острова… Скажите на милость, что это было? Вернее, зачем?
Лина нахмурилась.
— Профессор Айнелиас также предположил, что снег связан со мной. Однако это не так.
— Персиваль… знает?.. О Вас?
Студентка переступила с ноги на ногу.
— О чем Вы?
— Гхм. О Вашем статусе. И Мороке.
Рука сама потянулась к серьгам.
А ведь Персиваль говорил что-то такое. Что не стоит ей показывать всем ее истинное лицо.
— Полагаю, знает.
Марафад выдохнул.