— Что с тобой? — обеспокоенно поинтересовалась девушка, разглядывая красные от слез глаза подруги.
Анет замерла, решая, что сказать Оле. Она предпочитала не вспоминать приключение на Арм-Дамаше и активно поддерживала в душе Анет нежелание выходить на связь. О последнем разговоре с Дерри она и вовсе не знала. А если бы узнала, вряд ли бы обрадовалась тому, что Анет искала возможности отговорить подругу от свадьбы. Это торжественное мероприятие, назначенное на 16 июня, чуть было их не поссорило. Анет считала, что не стоит так торопиться, и имеет смысл подождать, проверив свои чувства к Денису. Оля в ответ заявляла, что проверять нечего, Ден ей подходит по всем параметрам, а значит, и смысла тянуть со свадьбой, нет.
Вот это «подходит» вместо «люблю» больше всего волновало Анет. Слишком уж такой прагматизм был не свойственен Ольге.
— Эй? — щелкнула рыжая интриганка пальцами перед задумчивым лицом Анет. — Ты где? Что, вообще, случилось? Ты сама не своя.
— Да все нормально, — ненатурально улыбнулась девушка и заторопилась вниз, нагло соврав, — Слушай, мне совсем некогда. Эдуард Модестович послал меня в деканат. Встретимся на перемене, хорошо? А то ты же знаешь, какой он бывает вредный. Задержишься на минуту дольше, чем ему бы хотелось и — все. Будет вспоминать вплоть до зачета.
Оля подозрительно покосилась на неадекватную подругу, но ничего не сказала, решив все разузнать на перемене, а Анет, махнув рукой, сбежала с лестницы и скрылась за поворотом. Позволила себе остановиться и немного отдышаться она только на улице.
Сердце бешено колотилось, порываясь выскочить из груди через горло. Анет казалось, что его сумасшедшее биение отдается даже в мозгу. Девушка прижала похолодевшие руки к пылающим щекам и задумалась. Как все неожиданно и непонятно. Что Дерри тут нужно, зачем он явился? Опять доставлять боль? Или есть какие-то другие, прозаические причины. Например, Стикур решил проверить Олино состояние? Вдруг герцог подумал, что укушенной подруге нельзя выходить замуж?
Перестав гадать, Анет не спеша побрела по улице, решая доехать до дачи на такси или обновить неделю назад полученные права. С одной стороны, на такси удобнее и безопаснее, а с другой — до дачи не очень близко, да и там таксисту ждать придется, а денег Анет с собой взяла только не перекус в столовой. Сотни до дачи и обратно, явно, не хватит. Приняв решение, Анет заторопилась на остановку. В конечном счете, раз есть права, раз есть машина (не зря же папа отдал ей свой старенький фольц), нужно ездить, тем более дорога до дачи приличная, а машин практически нет.
Понимание того, что попытка добираться до деревни Гумно-Посадки своим ходом на машине — это не лучшая идея, пришло почти сразу, как только приличная трасса закончилась, и началась «козья тропка», ведущая к даче. Вчерашний дождь размыл и без того труднопроходимые колеи, сделав их просто непролазными. Вязкая глина перемешалась с камнями и комьями земли, а колеса машины мигом провалились в глубокую лужу. Если первые сто метров Анет еще надеялась на то, что небольшой, всего в два километра, путь можно со скрипом одолеть, то потом ее маленький Поло повело в сторону, и машинка с противным чмоком застряла в глиняной жиже, на все уговоры и манипуляции отзываясь только обиженным рыком и воем. Потыркавшсь минут пятнадцать Анет поняла, что все ее усилия тщетны. Без трактора фольцваген не вытащишь. Со стоном открыв водительскую дверь, девушка обреченно уставилась на жидкую грязь под колесами машины. Осторожно спустив ноги в модельных сапогах, Анет выдохнула и встала, моментально завязнув по щиколотку. Холодная грязная вода через молнию просочилась в чистый, белый сапожок и мерзко захлюпала.
— Да, чтоб вас каркалы пожрали! — ругнулась Анет, ставшим с Арм-Дамаша привычным выражением, и осторожно потащилась вдоль дороги. Маленькая машинка осталась стоять в грязной жиже, нелепо развернувшись под углом сорок пять градусов. Круглые, немного выпученные фары, казалось, смотрели с немой укоризной вслед девушке, прыгающей с одного менее грязного место на другое. «Менее грязным» именовался тот участок дороги, глиняное месиво на котором не доходило до молнии на сапогах. Иногда Анет не рассчитывала с прыжком, и тогда приходилось, с трудом удерживая равновесие, вытаскивать ноги из вязкой жижи. В результате до Гумно-Посадок девушка добралась с твердым ощущением, что протопала не два километра, а двадцать два.
Деревенька с годами практически не менялась, как, впрочем, и местные жители. Вечно пьяный тракторист Митрич копался со своим трактором, старательно перебирая какие-то неизвестные Анет детали. Впрочем, все детали для девушки были неизвестными.
— Ну, здорово, городская фифа! — крикнул он и заспешил навстречу пошатываясь. — А в доме-то твоем…
— Да, знаю, знаю, — как можно беззаботнее махнула рукой девушка. — Это друзья мои переночевать остановились…
— Да? — тракторист погрустнел. — Значит-цо, не навракали, а я ведь и не поверил. Думал, вот с трактором своим, значит-цо, разберусь и пойду поищу, гдей-то телефончик у меня твой, отцовский был. Звонить, значит-цо, а ты вот и сама пожаловала. Не наврали, значит-цо. Токо, как они в дом-то попали? Даже Апполинария Ильинична ничего не слышала, а она, сама знаешь, почитай уж десять лет от бессонницы мается.
— Ну, не знаю, — заюлила девушка, отводя глаза в сторону и рассматривая забор из посеревших от времени досок. — Они же туристы, спортсмены, подойдут вплотную — не заметишь.
— Ну, разве что… — засомневался мужик, а Анет не давая ему опомниться, быстро затараторила. — Митрич, я ведь к тебе вот по какому делу… Там, на дороге моя машина…
— Что, застряла что ли, красавица?
— Ага, — как можно жалостливее всхлипнула Анет, на горизонте забрезжила смутная надежда, что Митрич сжалится и вытащит машину просто так, но ушлый тракторист быстро просек возможную выгоду и заюлил.
— Ой, да я бы рад, но сама понимаешь, у нас в колхозе начальник новый — ирод иродом, чтоб его! Ну ни грамма лишнего солярки не дает, за каждый израсходованный стакан топлива отчитываться надо.
— Ладно, Митрич, жлоб ты, короче! — обижено надула губы Анет, вытирая грязный сапог о пожухлую траву. — Есть у меня сто рублей. Все, больше ни копейки, и эти-то отрываю от сердца.
Лицо тракториста расплылось в довольной улыбке. В мечтах он уже был с литровкой вкуснейшего самогона бабки Любы.
— Эй! — крикнула Анет, испугавшись, что Митрич окончательно уйдет в себя. — Так ты поможешь?
— Помогу. Ты далеко запоролась-то?
— На самом въезде.
— Лады, сейчас все сделаем. Машина-то у тебя какая?
— Фольцваген поло, маленькая и старая.
— Ну, тогда, вообще, без проблем, — хохотнул Митрич. — Те куда ее тащить-то? В деревню?
— Бог с тобой! — замахала руками Анет. — Не надо в деревню, просто, на сухое место, чтобы я потом смогла выехать на трассу.
— Будет сделано, — улыбнулся в усы хитрый тракторист и выжидательно уставился на Анет. Девушка грустно вздохнула и, порывшись в карманах, вытащила помятую сотню.
— На, барыга! — незлобно буркнула она, а Митрыч, сделав честные до безобразия глаза, сказал.
— Так ведь не для себя же я деньги беру, а на соляру. Если бы была она, как раньше халявная, рази я бы с тебя хоть копейку взял? Да ни в жизь!
— А! — махнула рукой Анет, и потопала в сторону старого дома, постоянно спотыкаясь на скользкой, грязной тропке.
До места добралась минут через двадцать, а все потому, что разговорчивые местные жители, как один, желали рассказать Анет про то, что в ее доме с самого утра хозяйничают странные молодые люди.
— Холодина-то какая! — зябко ежилась, кутаясь в пуховый платок Апполинария Ильинична, — А они там в одних портах скачут!
— Да-да! — кивнула головой девушка. Словоохотливая бабуля уже утомила, но уйти было как-то неудобно, как, впрочем, и прервать несодержательный разговор. Смотаться получилось только после того, как любящую потрепаться бабку позвали из соседнего двора. Пока две местные сплетницы переругивались через забор, Анет по-быстрому ретировалась, скользнув за покосившуюся калитку.