Мысли эти Эрику не нравились, но он ничего не мог с этим поделать. Так или иначе, но он все время сворачивал в один и тот же тупик. Ему было до слез обидно, что все так быстро закончилось. Ведь у него был такой мощный старт, такое великолепное начало, аж дух захватывало. Такая невероятная пруха во всем — в бою, в признании, в любви, — и вдруг ничего не осталось.
«Разве что любовь…»
Возможно, любовь и осталась, но сколько она протянет, если девушка — боевой офицер, а парень — инвалид? Недолго, даже если Вера, из порядочности и из чувства долга, зубами будет держаться за их отношения, все равно, рано или поздно, эта разница в положении даст себя знать.
Эрик оделся, и они молча пошли к дому. Впрочем, домом этот дворец могли называть только те, для кого «Омут Планка» действительно всего лишь их дом. Эрику это слово казалось никак не подходящим. Но не он здесь хозяин, не ему и решать.
— Ну, хоть от кого-нибудь есть вести? — спросил, чтобы не молчать.
— Нет, Рик, ни от кого.
— Чувствую себя…
Он хотел сказать «лишним», но вовремя прикусил язык. Впрочем, никакого другого подходящего слова на ум не пришло. Бессильным? Слабым? Брошенным?
Ни одно из этих слов он не мог произнести вслух. Не имел права. Но правда заключалась в том, что ему было стыдно. Стыдно и мерзко. Другие воюют, а он болтается на тверди, как говно в проруби. И еще он ревновал. Пока еще не Веру к другим мужчинам. Он ревновал других пилотов к их праву летать. Но и этого он сказать вслух не мог тоже.
Они молча прошли с полсотни шагов и оказались на аллее, прямиком выводившей ко входу в левое крыло дворца, переданное адмиралом Мельником в безраздельное владение Вере и Андрею. Этим он в свое время отметил их совершеннолетие и заодно отделил от молодой мачехи, которая едва не выдала Веру замуж за Виктора Мельника — того самого двоюродного дядю, из-за которого Эрик чуть было не пошел под трибунал, и которому, узнав подробности матримониального заговора, Вера сломала челюсть. Грозилась, к слову, переломать ноги-руки и «любимой маменьке», но отец, к счастью, отговорил.
— Мельник слушает, — неожиданно сказала вслух Вера, показав пальцем на свой коммуникатор. — Твоими молитвами. …Да, вместе. …Кто-кто? …А зачем? Я и сама могу. …Нет? Ну, если ты настаиваешь… Есть! Так точно. Принято к исполнению! Честь имею!
— Отец? — поинтересовался Эрик.
— Отец, — подтвердила Вера.
— Что-то случилось?
— Говорит, твою медицинскую карту передали с «Аскалона»[7] в центральный госпиталь ВКС, и наши доблестные эскулапы хотят тебя видеть у себя. Безотлагательно.
«Командующий флотом метрополии интересуется моими анализами? Умереть не встать!»
О том, что он вообще-то спас дочь адмирала Мельника, он в этот момент даже не подумал. Эрику такое и в голову прийти не могло, а если все-таки приходило, то только задним числом.
— Срочно? — удивился он вслух. — Я что, умираю?
— Да нет, наверное, — пожала плечами лейтенант Мельник. — Если бы действительно умирал, скорее всего, прислали бы «скорую помощь».
— Вот и я так думаю, — кивнул Эрик.
Уезжать из имения не хотелось, но адмирал Мельник не тот человек, которому станешь перечить. Особенно если ты офицер военно-космических сил.
«Допустим, он заботится обо мне… из-за Веры… Да нет! Ерунда! С чего бы вдруг?»
И в самом деле, вроде бы не с чего. Но Центральный госпиталь — это не лазарет на крейсере, где Эрика продержали три дня после битвы. Другие возможности, другие специалисты… Но отчего такая срочность?
— Что-то еще?
— Приказано надеть парадную форму, поскольку после госпиталя мы приглашены на прием в Адмиралтейство.
— И?.. — Продолжение напрашивалось, и оно не заставило себя долго ждать:
— Через полчаса за нами прибудет катер с отцовским офицером для поручений.
— А кто у нас сегодня офицер для поручений?
— Капитан-лейтенант Таке.
— Зачем?
— Сам отца и спроси! — огрызнулась Вера.
— Кто я, и кто он! — вздернул брови Эрик.
— Ты хотя бы лейтенант, а я кто? — грустно усмехнулась Вера.
— Ты его дочь, разве нет?
— Во всем, кроме дел службы, — отрезала Вера, и они прибавили шаг.
Ну что ж, Эрик и Вера — люди военные. У них, конечно, больше вещей, чем у нищего, — которому собраться — только подпоясаться, — но и они привыкли делать это быстро. Правда, Эрика все еще пошатывало, но уже значительно меньше. Он надел мундир, ордена, фуражку и реглан, посмотрелся в зеркало и решил, что благородная бледность и седина в висках ему к лицу. Делают старше, придают солидности.
7
«Аскалон» — название линейного крейсера ВКС империи Торбенов.