- О, боже мой! О, боже мой… Что случилось? Ты сказал мне, что шкафчик отключен!
- Упс, - Сет рассмеялся.
- Ты гребаный лжец!
- Но, по крайней мере, я в этом хорош. Я могу распознать плохого лжеца за много миль, а ты хуже всех, - внезапно его голос снова понизился, став холодным и неумолимым. - Ты терроризируешь Хэвенли.
От этого обвиняющего рычания у нее по всему телу побежали мурашки.
- Ты обвиняешь меня? - взвизгнула Кэтрин. - Как ты смеешь?
- Как ты смеешь преследовать и угрожать ей?
- У тебя нет доказательства.
- Хочешь поспорить?
- Я сообщу о тебе службе безопасности.
- Пожалуйста, сделай это. На самом деле, позвони им прямо сейчас. Я подожду, пока они приедут. Тогда я скажу им, что ты открыла шкафчик волонтера без разрешения.
- Ты не сможешь доказать это.
- На самом деле, могу. У меня есть видеодоказательство на телефоне.
Хэвенли посмотрена на Бека потрясенным взглядом:
- Как он раздобыл его?
- Мы с Сетом установили записывающее устройство в твоем шкафчике две недели назад с разрешения медсестры Льюис. Кэтрин нужно было остановить. Это единственный способ поймать ее с поличным.
- Ты и Сет? Работали вместе... ради меня?
Что-то опасное затрепетало в ее груди.
Страдальческое выражение появилось на лице Бека, когда он провел костяшками пальцев по ее щеке.
- Разве ты не знаешь, что мы все сделаем ради тебя, малышка?
- Ты полицейский? - Кэтрин ахнула.
- Нет. Я твой худший кошмар. Ты играла в игры не с той женщиной. Я прослежу, чтобы ты заплатила за это.
С возмущенным воплем Кэтрин выбежала из подсобки, вытирая темно-красную жидкость - это была кровь? - с глаз. Хэвенли ахнула и бросила взгляд на Бека, который смеялся над Кэтрин.
- Остановитесь сейчас же, сестра Хитч, - рявкнула Бриджит Льюис.
- Помогите. Посмотрите, что со мной случилось! - потребовала Кэтрин, бросив на Бриджит умоляющий взгляд. - Я отдала этой больнице четыре года, и я не заслуживаю, чтобы испорченная кровь была на моём...
- Ты издевалась над волонтером, который абсолютно ничего тебе не сделал. Это неприемлемо. - Медсестра Льюис повернулась к охранникам. - Пройдите со мной, пока она собирает свои вещи, а затем проводите ее до двери.
- До двери? - взвизгнула Кэтрин.
- Да, сестра Хитч. Ты уволена, - Бриджит отпустила ее и направилась к шкафчикам.
Бек издевательски похлопал в ладоши.
Кэтрин бросила на него яростный взгляд:
- Ты в этом замешан?
- Можешь поспорить на свою задницу, что так оно и есть. Не могло случиться ни с кем более достойным.
Кэтрин прищурилась, злобно глядя на Бека. Хэвенли чуть не отступила назад от выражения чистой ненависти на ее лице.
- Ты подставил меня только потому, что хотел защитить нежные чувства своей девушки?
- На самом деле, ты была несчастна почти со всеми в своем отделении, медсестра-стерва. Или, скорее, Хитч. Но ты была особенно ужасна с Хэвенли.
Сет вышел из раздевалки с широкой улыбкой и мерцающими глазами.
- Еще раз привет, ангел. - Сердце Хэвенли екнуло, когда он быстро преодолел расстояние между ними, а затем повернулся к Кэтрин. - Мы подставили тебя, потому что ты беспомощный и безнадежный, тяжёлый случай, который отчаянно нуждается во внимании. Что ж, ты получила его. Наслаждайся.
Когда охранники увели брызжущую слюной Кэтрин, Бек ухмыльнулся, подняв ладонь в воздух в сторону Сета.
- Так держать, мужик. Мы поймали ее.
Сет ухмыльнулся, давая ему пять:
- Черт возьми, да!
Хэвенли наблюдала в ошеломлении. Они все еще заботились о ней, несмотря на... все. Потому что им все еще было не все равно. У нее было сильнейшее желание броситься в их объятия и осыпать их губы поцелуями.
Она не сделала этого.
- Спасибо. Вам обоим, - сказала она вместо этого. - Это значит для меня больше, чем вы думаете.
Прежде чем поддаться своим порывам, она в одиночестве отошла к посту медсестер.
Середина недели. Это был еще один ужасный случай. Хэвенли ненавидела находиться в самом низу всё время. Но каждое утро у нее звонил будильник, ее реальность оставалась прежней. Ее отец был слабее, график был перегружен, кошелек пуст... и жизнь казалась бессмысленной без Бека и Сета.
О, они пытались увлечь ее каждый день. Бек все еще приносил ей обед и делал все возможное, чтобы разговорить ее. Сет появился в конце ее смены и проводил ее из больницы до автобуса, разговаривая с ней обо всем и ни о чем — о том, как сильно он скучал по ней, о том, что его новый бизнес был на удивление востребован, что он все еще находил погоду в Калифорнии непонятной. Он улыбался, флиртовал, очаровывал.
Честно говоря, они изматывали ее.
Черт возьми, она пыталась быть благородной. Почему это должно быть так тяжело и больно?
В ее жизни было одно светлое пятно. Прошло восемь великолепных рабочих дней с тех пор, как Кэтрин уволили. Выражение лица этой ведьмы, когда сестра Льюис в последний раз проводила ее до шкафчика, а затем до двери, было милым. Хэвенли ненавидела наслаждаться чьим-либо несчастьем, но Кэтрин получила то, что заслужила.
С момента ее увольнения в отделении скорой помощи царил блаженный покой. Даже Марселла была милее. И вместо того, чтобы беспокоиться о том, как успокоить Кэтрин, для получения достойной рекомендации после окончания школы медсестер, сестра Льюис почти заверила ее, что у нее будет работа, если она захочет.
Это было облегчением.
Жаль, что выпускной не наступит в ближайшее время.
Вздохнув, она вышла из автобуса, избегая дергающегося мужчины, который выглядел диким и ковырял свое рябое лицо, когда она бросилась к аптеке. К счастью, завтра был первый официальный день весны, и у нее было немного больше солнечного света, чтобы гулять каждый день. Поход в это место со скидками был необходим... но в темные зимние месяцы было немного страшно.
Хэвенли помахала рукой в камеру и схватила свою сумочку, когда они без происшествий пропустили ее через зарешеченную дверь. В ней было ровно триста двенадцать долларов. Как только она уедет отсюда, у нее будет одиннадцать долларов и немного мелочи, чтобы прокормить себя и отца в течение недели, но у него будут спасительные лекарства. Все остальное не имело значения. По крайней мере, в течение девяти дней. Именно столько времени ей придется выплачивать оставшуюся часть арендной платы. Это было непросто, но она научилась лучше флиртовать в «Базукас». Чаевые постепенно увеличивались. Все будет в порядке.
В аптеке была очередь, и ожидание заняло больше времени, чем хотелось. Наконец Хэвенли подошла к стойке и улыбнулась аптекарю, который кивнул и полез к корзине за лекарствами ее отца.
Он взглянул на счет, прикрепленный к пачке лекарства.
- Это будет стоить восемьсот четыре доллара и семь центов.
Она замерла:
- Должно быть, здесь какая-то ошибка. Они всегда стоили триста долларов и двенадцать центов.
Цена не могла быть такой высокой, иначе ей пришлось бы залезть в свой и без того истощенный запас денег за арендную плату, чтобы позволить себе это. И тогда откуда возьмутся деньги, чтобы удержать крышу над их головами?
Мужчина пятидесяти с чем-то лет пожал плечами и указал пальцем:
- Это лекарство больше не покрывается вашей страховкой. А у этого с первого марта цена выросла.
Он протянул ей счет. Она посмотрела на цифры. Жирные черные цифры плавали перед ее глазами. Но проклятые факты обрушились на нее черным по белому.
Стоимость ее жизни только что без предупреждения выросла на двадцать пять процентов, и у нее не было возможности заплатить.
Она старалась не плакать. Где бы она взяла еще пятьсот долларов в месяц? Придется ли ей прибегнуть к раздеванию? Проституции? Она уже ела как можно меньше и свела их расходы на проживание к нулю. Более дешевую квартиру найти невозможно. Она искала, особенно после того, как мистер Санчес приударил за ней.
Хэвенли сглотнула. Накатила паника. Мужчина за прилавком пристально смотрел на нее. Она не знала, что делать.
Моргнув, она заставила себя снова взглянуть на цифры.
- Я... я заберу эти два сегодня и вернусь за остальными завтра.
- Конечно, - он провел их по кассе и взял ее деньги, как будто это не он напугал её до сумасшествия. Как будто он не ставил ее в ужасное положение.
Она даже не успела совладать со своими дрожащими руками и положить сдачу в кошелек, как он уже наклонился над ней и помог с покупкой пожилому джентльмену позади нее.
Забрав лекарства, Хэвенли, спотыкаясь, вышла на мартовское солнце. Она глотнула свежего воздуха, пытаясь успокоиться, изо всех сил стараясь не рассыпаться и не упасть.
Почему, черт возьми, она была так одинока в этом мире? Потому что у нее не было братьев и сестер, чтобы разделить ответственность. Ни тетей, ни дядей, ни двоюродных братьев, которые помогли бы ей нести этот груз. Потому что ее собственная мать не любила никого из них настолько, чтобы остаться и взять на себя ответственность.