Сирень все кружилась и кружилась над весами и постепенно их чаши - одна с песком, а другая пустая - стали выравниваться. И когда, наконец, установилось равновесие, время в парке остановилось. Всего на несколько секунд. Метей перевернул чашу с песком себе в ладонь, сжал кулак и тонкая струйка песка потекла на землю, смешивая события и вероятности…. Если ты не можешь уйти от встречи, попробуй переубедить своих оппонентов.
Маленькие весы с двумя чашечками на дужке, разобранные песочные часы из магазина подарков и облетевшие на скамейку цветы сирени… Вечером сюда придут влюбленные, но вряд ли им будет дело до каких-то разобранных часов. Любовь дольше, чем вечность, даже если она длится всего один поцелуй.
6
Денег хватило, чтобы переодеться в лавке старьевщика, торгующего одеждой на развес. Не бог весть что, но бывало и хуже.
В свой первый переход они попали в дикое племя - люди жили в пещерах и охотились на свирепых животных с огромными бивнями. Мир, измененный Метеем, стремительно вырождался и, казалось, существовать этому миру совсем недолго. Но Метей в ответ на обвинения лишь улыбался - в звериной шкуре, с костяным ножом на поясе, он сам напоминал дикаря. Затем повел их в пещеру, показал примитивные рисунки и, тряхнув гривой спутанных волос, исчез. Трое суток они отбивались от дикарей, пытаясь найти его след во времени. А когда нашли, оказались в шумном городе, по мощеным улицам которого гуляли люди в светлых туниках. Рим. Столица древнего мира. Пещерные рисунки обернулись свитками папируса, огромными каменными зданиями и логически безупречными речами ораторов. Затем было европейское средневековье, живопись и деньги, музыка и быстроходные парусники… Ветреный, переменчивый мир, текучий и не желавший остановиться.
В воздухе пахло сиренью, словно кто-то разлил душистый аромат и пропитал им весь город. Даже прохожие и те недоуменно оборачивались, пытаясь понять, откуда появился этот непривычный для городских улиц запах. Тусклый рубиновый свет браслетов то появлялся, то вновь исчезал, и путешественники разошлись, условившись встретиться завтра поутру. Ивлин долго бродила по центру, и когда вновь вышла к арене, ахнула от изумления. Такого количества людей в одном месте она никогда еще не видела. Многотысячная толпа подхватила ее и увлекла к воротам, в самую давку, где дежурили стражники, обрывая протянутые им прямоугольники бумаги. Как ни странно, но в этой толчее стражники не обратили на нее внимания, просто упустили, и людской поток внес Ивлин на арену и тут же стал распадаться, растекаться отдельными ручейками. Девушка остановилась, растерянно озираясь по сторонам. И что же теперь делать?
Браслет снова слабо засветился. Засветился и погас. Возможно, место было здесь, на арене, на одной из косых каменных стен с установленными на них стульями. Ивлин взглянула на зеленую поляну, на спешащих занять свои места людей и…
- Девушка, идемте с нами!
Небольшая группа молодых парней проходила мимо, размахивая сине-белыми флагами. Не ответив, Ивлин, отвернулась, но тут от парней отделился один - высокий, улыбчивый, с вьющимися волосами. Осторожно тронул ее за локоть и спросил:
- В первый раз на стадионе?
И тут случилась странность - Ивлин и незнакомому парню одновременно что-то попало в глаза. Они синхронно заморгали, а затем посмотрели друг на друга и рассмеялись.
- Вы без спутников? - поинтересовался незнакомец.
- Со спутниками, но они…- Ивлин замялась, не зная что ответить.
Парень понял ее по-своему.
- Ну, так идемте с нами! - воскликнул он. - Мы в шестнадцатом секторе сидим, оттуда весь стадион видно. Не переживайте, найдем мы ваших спутников!
Под столбом с презренным Знаком Метея на маленьком раскладном стульчике перед мольбертом сидел художник с длинными седыми волосами. Карлик и сам любил рисовать, а один из его пейзажей украшал Стену Рисунков, куда отбирали лучшее из лучших. Мало кто умел добиться такого потрясающего сходства, и Яки не без оснований считал себя тонким ценителем. Подошел к художнику, взглянул на его картину… Увы, седой господин оказался никудышним живописцем. Он просто беспорядочно клал краски на холст.
- Вам не нравится? - не поворачивая головы, спросил художник.
- Мммм, - ответил Яки. - А смысл-то в чем? На что это похоже?
- Вы считаете, что картина обязательно должна быть на что-то похожа? - господин отложил кисть и с любопытством обернулся к карлику. - Эдакое “застывшее мгновение”? Застывшее мгновение это фотография, молодой человек. Живопись это чувственное восприятие. Вы посмотрите на этот набросок, только не глазами. Глаза это для ориентации на местности. Смотрите тем, что у вас внутри, душой своей. Неужели ничего не чувствуете?
Какая-то соринка попала в глаз карлику, и тот усиленно заморгал. Прикрыл веко, осторожно провел пальцем, и соринка исчезла. Посмотреть иначе…. Как это иначе? Может быть, картина не так проста, как кажется на первый взгляд? А седой господин вовсе не художник, а маг, который в порыве откровенности предложил первому встречному постичь его искусство? Такой момент упускать было нельзя.
- Еще вчера я думал, что предвкушение белое, - неожиданно произнес художник. - Я живу тут, через дорогу, и каждый матч мимо моих окон проходят толпы фанатов. Кричат, поют, машут флагами… Я сам не болельщик. Если во мне и есть азарт, то только творческий, да и того с возрастом все меньше. Чувства, знаете ли, тоже стареют. Ветшают, словно старые выцветшие шторы, что никак не соберусь поменять на окнах. А тут подумал, что если я хочу нарисовать страсть - настоящую, живую страсть - ожидание, предвкушение, надежду на успех - нет лучше места, чем стадион.
- И что с цветом этого самого предвкушения? - с любопытством спросил карлик.
- Видите вот эти огненно-алые всполохи? Это оно и есть.
Яки взглянул на полотно и … Картина, еще несколько мгновений назад казавшаяся совершенно бессмысленной, начала оживать. Она не имела четких очертаний, это был сгусток эмоций и чувств, большой разноцветный ком, в котором то тут, то там вспыхивали те самые робкие язычки предвкушения. Зрелище настолько поразило карлика, что, забыв про свою шутовскую насмешливость, он не мог отвести от холста восторженных глаз. Стоял и смотрел, смотрел, смотрел…. Так много хаоса было в этом незаконченном эскизе, но от него не веяло привычным запахом смерти. Это было невероятно - живой хаос, хаос-созидатель или… нечто совершенно иное и пока непонятное. Творчество…такое слово оставил ему, уходя, художник.
В начале Ивлин не понимала ничего. Люди вокруг говорили о том, как мало шансов на победу, а кто-то и вовсе сообщил ей жуткую новость, что на арене состоится избиение младенцев. Лицо у него при этом было веселое, и девушка в ужасе отвернулась.
- Давайте знакомиться, - улыбнулся парень с голубыми глазами, сидевший рядом. - Меня зовут Павел, можно просто Паша.
Он тоже был весел, и ей не верилось, что этот открыто улыбающийся человек пришел сюда смотреть на столь страшное зрелище. Где-то выше и левее гулко застучал барабан, заскандировали трибуны, невидимый оркестр заиграл бравурный марш, и девушка едва слышно выдохнула:
- Ивлин…
Совсем тихо, одними губами. Но Павел услышал.
- Красивое у тебя имя, - также тихо произнес он, и Ивлин тоже услышала, несмотря на громкую музыку и рев трибун.
-…в розыгрыше Кубка России встречаются… - долетел сквозь этот рев чей-то незнакомый голос.
На поле выбежало десятка два молодых мужчин в разноцветных рубахах и смешных коротких штанишках. Но где же оружие? Оружия в руках мужчин не было. Впереди шли трое людей постарше, у одного из которых, видимо, самого главного, в руках был небольшой светлый шар. Очевидно, это были судьи, ибо какое ристалище без благородных судей, в чьей воле находится судьба поединка. Правда, выглядели они ничем не лучше воинов. Те же короткие штаны, те же голые ноги, никакой солидности.