— Привет, — поздоровалась девушка. Она вынула откуда–то из–под стола большую банку, доверху заполненную покрытыми кристалликами шариками. Добавила одну штучку в склянку, из которой получил лекарство давешний пациент, и еще парочку закинула себе в рот. — Спасибо, что не мешали. Будете?
— Разве это не лекарство? — спросил Лока.
— Конечно, лекарство. Вот у тебя что–нибудь болит?
— Да, Хлоя. Только ему конфеты не помогут.
— Мне нужно сменить повязку, — сказал Лока. — Я буду очень признателен, если ты поможешь.
— Посмотрим… Садись.
Хлоя задрала ему рубашку, за пару минут размотала повязку. На несколько минут замолчала. Лока не видел, что она делает.
— Почему ты спросила про мою сестру? — решил он задать вопрос Тэре.
— А у тебя есть сестра?
Помедлив секунду, молодой шаман повторил вопрос.
— Просто ты кое на кого похож, — все же ответила она. — Не имеет значения, наверное, просто показлось… Так что там с ним?
— Сейчас… — Хлоя минуту назад закончила снимать повязку. — Выпей. До дна.
Лока получил бутылочку с резко пахнущей жидкостью. Он определил чебрец, синюю иголку, яд стрекуна, еще пару элементов… и не раздумывая выпил обезболивающее. Сам бы он мог приготовить лучше, но вряд ли намного. В Сенате его сознание застилала темнота, а значит, не уехав из города, он просто не сумел бы правильно выбрать ингредиенты.
— Ему нужны Авиртон и Кравен, — обеспокоенно шептала за его спиной Хлоя. — У него там столько заклятий намешано, что…
— Авиртон, — Лока резко обернулся. — Вы его знаете?
— Разумеется. А ты…
— Мне нужно увидеть Санею, — сказал Лока.
Человека, стоявшего в центре поляны в одном из обширных внутренних дворов Ордена, как теперь было известно Локе, звали Иритим. Перед ним, рассевшись на траве, сидели два десятка ребят самого разного возраста.
— Поиграем в игру, — говорил мужчина. — Я буду говорить, что я делаю, а вы будете угадывать, какого я цвета. Договорились? Начнем. Какого я цвета, если я ничего не говорю про себя: не хвалю, не пытаюсь выделиться среди остальных, но зато очень плохо говорю про остальных. Рассказываю об их преступлениях, выступаю от их имени с непопулярными идеями, отказываюсь на людях пожимать руку? Какого я цвета?
— Черного! — раздался хор голосов, еда выборщик договорил.
— Вот как вы считаете! — притворно удивился он. — А если я хочу, чтобы про меня говорили — все равно что, но главное, везде и как можно громче? Если я буду материться, упиваться вином, раздеваться в людных местах, причем так, чтобы об этом узнало как можно больше народу, тогда какой у меня цвет?
— Желтый! — Голосов оказалось даже больше, чем в прошлый раз. Большинство юношей и девушек пробегали мимо поляны на хорошей скорости, но попадались и те, кто на ходу обедал или читал. Такие частенько притормаживали, чтобы насладиться белками и углеводами в атмосфере распыленных в воздухе знаний.
— Хорошо. Тогда представим, что я о чем–то рассказываю, но делаю все, чтобы никто не узнал, что рассказываю именно я, скрываю свою роль. Причем я никого не критикую, а просто сообщаю. Если это что–то негативное, то обязательно имеется намек — зачастую ненавязчивый, вроде случайно упомянутого в контексте имени — на одного из моих конкурентов, если же новости положительные, совершенно случайно упоминается мое собственное имя или имя моего союзника. В таком случае какого я буду цвета?
— Серого! — На этот вопрос ответило меньшее количество человек, но все равно больше половины.
— Что ж, — продолжал Иритим, — а если я отвратительный человек? И не способен предложить ничего иного, кроме как пропаганда идей неравенства, ненависти, разобщенности, войны, разрушения. Какой это будет цвет?
— Коричневый!
— Ну а если я призываю к ответственности, к помощи ближним, постановке во главу угла заботы и понимании проблем каждого человека в отдельности, а не безликих серых масс?
— Это зеленый! Зеленый цвет!
— Значит, опять угадали, хорошо. На а что…
Уже несколько часов Лока ходил от одного двора к другому, заходил в классы и в комнаты. Знакомясь, пытаясь понять…
Около одной из дверей стоял парень, пропуская мимо себя лишь тех, кто правильно ответит на вопрос:
— Из чего состоит кимская пыль?
Лока думал, что ему придется искать другой путь, потому что ответа на вопрос он не знал, но оказалось, что задан он был не ему. Мальчишка — того же возраста, что и Торик — проскочил мимо молодого шамана, оказавшись перед стражем первым:
— Шесть частей селитры, две части древесного угля, одна часть серы, — протараторил он в ответ.
— Ну, конечно, все это такие простые вещи, что просто на каждом шагу…
— Серу выплавляют из серной руды, — не дал договорить стражу паренек. — Руду удобно добывать в пещерах, в двадцати километрах на северо–восток от Сената есть такие. Для селитры нужно смешать навоз с известняком, подождать, пока перегниет, отделить и добавить древесную золу. Известняк добывают открытым способом или в пещерах, кстати, в тех, где сера, он тоже бывает, навоз берут на ферме, золу в печке. Древесный уголь получают при нагревании без доступа воздуха. Самый лучший получается из липы.
— Ну ладно, допустим, у тебя все это есть…
— Размалываем серу с углем, смешиваем с селитрой, добавляем седьмую часть воды, перемешиваем, тщательно сушим. Получается кимская пыль. Если гореть будет плохо, эксперементировать с соотношением компонентов при получении селитры. Загводка всегда в ней.
— Ладно уж, — улыбнулся страж, — проходи.
Насчет того, сумет ли он повторить без ошибок всю технологию производства, особых иллюзий Лока не питал, требовалась, по крайней мере, пара часов, чтобы как следует запомнить… Оставалось надеяться только…
— Как понять, сколько человек стоит за дверью? — спросил страж.
Да, вопрос оказался другим. На это Лока мог что–то придумать. Сложность заключалась в том, что он не знал, требуется ли какой–то конкретный ответ или может быть несколько правильных. К примеру, постучать в дверь и спросить: «Кто там?» Если ответит, значит, за дверью один человек, а если не ответят, то больше одного… Только вряд ли это было бы уместно.
— Нужно один раз топнуть, — сказал Лока. — Даже если дверь отгораживает одно пространство от другого, то пол или земля, на которой стоишь ты и на которой стоят те, кто за дверью, ничем не разделены. Удар создает движение, что позволяет в точности сосчитать окружающие тебя предметы, определить их массу и находятся ли они в неподвижности. Нужно лишь дождаться обратного колебания.
Страж вглядывался в молодого шамана в течение нескольких секунд, потом сказал:
— Проходи.
— Про кимскую пыль я бы не ответил, — признался Лока.
— Зато в следующий раз ответишь, — пожал плечами парень. — Проходи.
Кивнув, Лока толкнул дверь и словно оказался на опушке лиственного леса. Запахло травой. Со всех сторон его окружало густым летним шелестом. Один… два… три… четыре… пять дубов цеплялись друг за друга кронами, играли с ветром и солнцем. На какое–то мгновение Лока будто вернулся в лес… Даром, что по нему он чаще всего бродил в одиночестве, тут же было полно народу. Кто–то спарринговал, другие отрабатывали движения. Молодой парень — вновь молодой! — руководил процессом, указывая на ошибки, раздавая задания…
— Могу я попробовать? — Лока двинулся к центру поляны.
— Конечно.
Молодой шаман снял с пояса ножны, положил их на землю. Хотел спросить, где взять затупленный меч…
— Держи.
— Спасибо, — Лока поймал оружие на лету. — Начнем?
— Я готов.
Кивнув, Лока сделал шаг вперед. Еще в городе Хлоя сменила ему повязку на спине, так что он вполне чувствовал в себе силы посостязаться. Действие обезболивающего подходило к концу, а значит, ничто не могло ему помешать. Кроме противника, разумеется, который… не спешил нападать, ожидая первого хода от Локи.
Молодой шаман и не думал медлить. Шаг, шаг… и первый удар! Металл звякнул о металл — противник сумел защититься, но не контратаковал. Что ж, хорошая защита! Не отходя, Лока уколол и во второй раз, и в третий. Парень опять сумел защититься. Хоть и незначительно, но длиной конечностей он Локу превосходил, а в скорости реакции как минимум не уступал в первые три секунды боя. Лока перестал делать паузы между ударами. Атаковал снизу, с боков, пригибаясь перед ударом и меняя направления атаки. С каждой секундой кончик его меча содержал в себе все больше тяжелой энергии, с каждым мгновением возрастала скорость. Движения превращались в рывки, лезвия мечей, встречаясь друг с другом, выбивали снопы искр.