Подписи под статьей не было. Волгин скомкал газету и грязно выругался.
Брошеный у вокзала «фиат» обнаружил инспектор ГИБДД. Он работал второй день в дневную смену и вторично натолкнулся на приметную машину.
— По номерам в розыске не значится, — ответил на запрос дежурный. — Что тебя смущает?
— На похожую тачку ориентировка была. Постарайся связаться с инициатором.
Волгина отыскали, когда он, забрав свою «ауди», подъезжал к РУВД. Поблагодарив за иформацию, он зашел в кабинет Сазонова.
— Ты машины все проверил?
— Почти.
— Ну-ка, показывай, — пробежав глазами список, Сергей ногтем подчеркнул нужный номер. — Где она сейчас?
— Эта? — Шурик припомнил недавний говор. — С ней все в порядке. Стоит, ждет сборки.
— Где стоит?
Этот момент в разговоре с хозяином "фиат Сазонов опустил, но быстро нашелся:
— Около дома. Вот адрес. Что-то не так?
— Поехали, посмотрим.
Сазонов энтузиазма не проявил, но и причины отказаться не нашел. По дороге пытался развлечь мрачного Волгина анекдотами; когда приблизились к адресу, замолчал, предчувствуя свою ошибку.
— Ну и где она? Саморазобралась?
— Может, угнали…
Ларечник не стал запираться. Убедившись, что посетившие его милиционеры не являются посланцами коварного Казначея, рассказал все, как было.
— Чего ж ты по телефону мне мозги затрахал? — возмутился Сазонов, но осекся под взглядом Сергея, отвернулся и до конца разговора молчал с независимым видом.
Когда формальности были закончены, Волгин пригласил его на лестницу и там, приперев к стенке, поинтересовался:
— Тебе как лучше: хлебальник разбить или рапорт Катышеву написать? Я доносов на своих никогда не строчил, но ради тебя изменю принципам с удовольствием.
— Со всеми случится может.
— Со всеми? Тебе что было сказано? Да если б ты, придурок, делал все, как положено, то ничего бы не случилось!
— А что это меняет? Ну, нашли тачку, а дальше что? По-твоему, они в ней сидят?
Убедить Сазонова было невозможно. Надо рожу плющить или жаловаться начальству. И то и другое — безрезультатно. Сам виноват — знал ведь, какой работник достался.
Взяв себя в руки, Волгин распорядился:
— Сейчас хватаешь хозяина, заезжаешь за экспертом и делаешь осмотр машины. Подробный. Напишешь в протоколе меньше трех страниц — отправлю обратно. Ищешь отпечатки пальцев и вещи, которые они могли забыть. После осмотра отдаешь «фиат» владельцу, под расписку, конечно. Потом всех отпускаешь, а сам остаешься на вокзале. Устанавливаешь всех, кто мог видеть, как машину ставили. Опрашиваешь кассирш и постовых. Компания приметная: два парня с девкой и мужик старше их возрастом, должны были держаться все вместе, так что кто-то их наверняка запомнил. От их дома до вокзала — минут двадцать езды. Сам посчитаешь, когда они там появились, или калькулятор найти?
— Может, лучше возле машины засаду оставить?
— Перебьемся.
— А если они билеты в автоматической кассе брали?
— Осмотришь их все, и с каждой снимешь «пальцы» и микрочастицы.
— Дурная затея…
— У тебя есть предложения лучше? Работай хоть целую ночь, но чтобы завтра утром мог отчитаться.
Волгин сам прекрасно понимал, что результатаs никакое из этих мероприятий не даст. Но, во-первых, что-то делать все равно надо, во-вторых, ничего более серьезного Шурику не доверишь.
А Казначей, похоже, из города слинял. Вероятно, прав Перекатников, и прячутся они на даче Ивановой. Можно сказать, круг заметно сузился…
…Вечером, когда Сергей в своем кабинете работал с бумагами, заглянул полковник Сиволапов. Начальник тьиа РУВД, имеющий ласковое прозвище Ванька-вор и навевающий ассоциации с незабвенным «голубым воришкой» Альхеном из «Двенадцати стульев», редко баловал оперов своим рниманием. Все силы и снабженческий талант он тратил на обеспечение управления автотранспортом, запчастями, мебелью и канцелярскими принадлежностями, в результате чего оно стабильно не имело ни одного, ни второго, ни третьего. Злые языки обвиняли в разрухе полковника, добрые ссылались на обстановку в стране. Первые преобладали. Вторые настаивали, что плохой человек не поедет добровольцем в Чечню — им резонно возражали, что Иван Тимофеич напросился в недельную командировку исключительно для того, чтобы получить офицерское звание на ступень выше занимаемой должности в качестве поощрения за проявленный героизм. Добрые возмущались, указывая, что срок командировки был определен вышестоящим начальством, и будь на то воля Сиволапова — он бы пробыл на Северном Кавказе намного больше. С этим никто не спорил: за два-три месяца Ванька-вор лишил бы денежного содержания наемников Хаттаба и прибрал к рукам нефтепромыслы Басаева.
Оглядев кабинет взглядом хозяйственника, полковник Сиволапов спросил у капитана Волгина:
— Есть новости по последней стрельбе?
— Работаем.
— Мне, понимаешь, люди звонят, интересуются. Из администрации, местные депутаты.
— Хотят помочь?
— Ты, Сергей, не иронизируй. Твою работу за тебя они выполнять не станут, но помогают нам регулярно. Думаешь, мы ремонт в прошлом году за просто так делали? Или концерт ко Дню милиции — кто организовал? А откуда все это? — Ванька-вор широким жестом указал на кожаное кресло, купленное Волгиным на собственные деньги. — Так что политику надо понимать правильно. Они же секретов не просят, интересуются тем, что можно знать.
— Пусть газету почитают. Там все подробно написано.
Заметив стопку ориентировок, Сиволапов взял один лист.
— Эти?
— Приблизительно.
Нахмурившись, Иван Тимофеевич пробежал глазами текст, потом сложил документ и убрал во внутренний карман мундира.
— Я покажу своим людям.
— Депутатам?
Сиволапов пропустил иронию мимо ушей, узрев гораздо больший непорядок: в углу кабинета стоял компьютер, принесенный Сергеем из дома.