— Проклятая водка…
Игорь посмотрел на часы: без четверти три.
— Жена просто убьет. Я обещал теще сегодня с ней на дачу поехать… Обратил внимание, что не звонит никто? Затишье перед бурей. — Договоримся с Поперечным, он выпишет тебе повестку.
— Спасибо, не надо. Меня и так уже по двум прокуратурам таскают, третью родственники не переживут. Что делать-то будем? Что-то не хочется мне в эту деревню тащиться.
— Я тоже сомневаюсь, что Казначей нас дожидается. Но проверять надо — не он, так, может, остальные там до сих пор сшиваются. Самое перспективное — ставить засаду на квартире Ивановой. Если нам еще немножко повезет — а я чувствую, что сегодня наш день, то он туда скоро заявится.
— А ночью у него не было времени?
— Ты невнимательно слушал. Вспомни, что Фролов сказал про расписание, я ведь специально уточнял: два поезда отменили. Так что, скорее всего, наш друг Артем именно сейчас трясется в электричке, торопясь к нам на свидание. Как совершившие подвиг, мы имеем право на самоопределение, поэтому я предлагаю взять на себя городской адрес, а в деревню… Я знаю, кого мы туда отправим. Есть у меня один начальник, который любит свежий воздух и вышибание дверей, а ненавидит проверяющих и совещания.
— Он в этом не одинок.
— Вот мы и предложим ему одно и оградим от второго. Чисто по жизни он должен быть нам благодарен.
Вопрос с Катышевым решился легко. Напрямую Волгин ничего не предлагал, но достаточно было пары намеков, чтобы Бешеный Бык подхватил идею, как можно с пользой для дела укрыться от главковских клерков. Собрав остатки личного состава, не разбежавшиеся после отбоя утренней тревоги, и выбив у тыловиков «Газель» с запасом бензина, Катышев укатил освобождать заложников, а Игорь с Сергеем отправились к подруге Перекатникова.
Они настроились на долгое, вполне возможно — до ночи или утра, сидение в машине или на лестничной клетке, и были удивлены, обнаружив, что в квартире кто-то есть.
— Неужели Артем? Экий он резвый! — Волгин приложился ухом к двери. — Только что ж он так шумит? Паркет снимает?
Некто совсем не скрывал своего присутствия в адресе. Гремел посудой, шумел водой и напевал женским голосом.
Волгин нажал кнопку звонка.
— Здравствуйте. Вы — Ольга?
Миловидная загорелая девушка, приоткрывшая дверь на ширину цепочки, смотрела на мужчин настороженно. Небритые и слегка помятые лица визитеров доверия не вызывали. По крайней мере, с первого взгляда. Может быть, и со второго.
— Ну, я.
— Мы к вам. — Грубой лестью, ссылками на дружбу с Валентином и, наконец, демонстрацией служебных удостоверений лед недоверия удалось поломать.
Гости были впущены в квартиру, а немного позже приглашены и к столу, на чай с вареньем.
— Крепче ничего не предлагаю. Или, наоборот, как раз это надо?
— Нет, перетерпим.
— Я так и не поняла, что все-таки случилось. Только сегодня прилетела с Кипра; рассчитывала дольше там пробыть, но возникли проблемы по бизнесу. Подруга меня вызвонила, уговорила вернуться. Так все-таки что вас сюда привело?
Всей правды решили не говорить. Равно как половины и даже трети. Сочинили вполне безобидную легенду, приукрашенную байками из оперской жизни, и к концу чаепития хозяйка махнула рукой:
— Оставайтесь, сколько вам надо. — Засада должна быть внезапной и беспощадной, как морозы в России. Все знают, когда они должны начаться, но оказываются к ним не готовы, — изрек Игорь, устраиваясь перед телевизором. — Так и в нашей работе. Преступник подозревает, что мы его ищем, но не может догадаться, за какой дверью мы прячемся.
Обозрев убранство комнаты и уделив особое внимание художественному фотопортрету хозяйки, он вздохнул:
— Я бы здесь, конечно, остался на сколько надо, но, во-первых, я человек семейный, а во-вторых, где мы станем прятаться ночью? Комната ведь одна… И попроси девушку шуметь потише, Казначей ведь тоже не глухой.
— Начни с себя и выключи телевизор. Что за барские замашки?
Игорь щелкнул клавишей пульта, пробормотал, что Казначей окажется орешком потверже Фролова и очень быстро задремал. Наверное, снилась ему погоня: он вздрагивал и сжимал кулаки…
Около пяти раздался телефонный звонок. Волгин успел остановить Олыу, метнувшуюся к аппарату, позабыв его наставления.
— Вы еще не приехали. Если надо — перезвоните с моей «трубки», но не занимайте эту линию.
После того, как звонки повторились и продолжались несколько минут, последние сомнения отпали. Волгин растолкал Игоря:
— Он где-то рядом.
— Да? Ну что ж, придет — не уйдет…
Как правило, «прозванивают хаты» из ближайшего таксофона, так что на последние приготовления времени почти не оставалось. Усадив девушку в комнате, опера заняли позиции в коридоре, ширина которого и расположение мебели не позволяли действовать одновременно. Сергей выдвинулся вперед, Игорь с пистолетом наизготовку приготовился его страховать. Последние минуты.
Секунды… Принято считать, что задержание — лишь половина дела. Впереди долгое следствие с допросами, очняками и кропотливой проверкой вещественных доказательств, впереди суд, который может перевернуть все с ног на голову и признать черное белым. Много чего впереди, но звездный час оперативника, то, ради чего остаются на этой работе, — вот он, здесь и сейчас. Короткий, но невероятно упоительный момент истины, яркая точка в конце всего процесса сыска.
Справедливый приговор, конечно, тоже приятен, но он венчает пирамиду следствия и будет не скоро. Как правило, в судебном зале не находится места оперу, разве что среди свидетелей по некоторым делам. Правосудие вершат, не интересуясь его мнением, хотя именно он, как никто другой, знает и преступный мир, и потерпевших, и многое такое, что никогда не отразится в уголовном деле, не говоря о вердикте суда.
В дверь настойчиво позвонили. Раз, второй,третий. Забарабанили кулаком, ногой и снова позвонили. Спустя секунды в скважине провернулся ключ…
Сергей ударил Казначея в челюсть. «Выстрелил» прямым правой, подхватил пошатнувшееся тело и толкнул через ногу, мимо себя, Игорю. Короткий взгляд на лестницу: пусто, никто Артема не ждет. Развернулся, одновременно захлопнув дверь ногой.