В это же время в другом конце замка принц так же внимательно оглядывал себя. Он никак не мог решить, заплести ему волосы в косу или оставить струиться по спине и плечам, подобно жидкому огню. Он вообще не особо любил чем-то скреплять волосы. Сразу начинала болеть голова, волосы постоянно выбивались из прически и лезли в лицо. Но сегодня был особый случай. Споря с самим собой Турэйн пришел к выводу, что случай-то, может и особый, но его личные мучения того не стоят. Поэтому он просто достал из шкатулки обруч принца и, надев его на лоб, остался доволен. Вроде и не собраны волосы, но и в лицо не лезут. А золотой ободок выгодно подчеркивал цвет глаз принца. Кроме того, идеально подходил к общему образу. Белые брюки и такой же белый камзол с радужными пуговицами, повторяющими цвета его «невест», такие же белые ботфорты, сшитые по его заказу. Решив не скрывать артефакт от глаз своих подданных (смысл? всё равно все уже знают), он расстегнул две верхние пуговицы камзола, отбросил борта в стороны, тем самым открыв взглядам широкий кожаный ошейник с шипами. Насколько принц успел заметить никто, кроме него не видит сияющих разными цветами ниточек, которые теперь тянутся к выходу из его спальни и скрываются где-то за дверью. А это, хоть немного, но облегчало и без того сложное положение Турэйна. Так сказать, его маленький секрет, который может когда-нибудь пригодиться. Бросив прощальный взгляд в зеркало, принц отворил дверь и только теперь понял, что сияющие ниточки тянутся к семи дверям напротив. Сложить два и два было не сложно даже для Турэйна, поэтому он, тяжело вздохнув, отправился в бальный зал, понимая, что только после этого начнут вводить его невест.
В бальном зале собралось много народа, мать не обманула. Принц гордо вскинул голову и шел прямо через живой коридор, который при его появлении затихал, а стоило наследнику отойти на пару шагов вперед, шушуканье возобновлялось. Он совершенно не сомневался, что все обсуждают его и невест, а это значит одно – он не должен дать осечку, проведя знакомство с невестами без единой помарки. Так, занятый тяжелыми мыслями, принц дошел до трона Ливерии и, поклонившись, произнес:
– Приветствую тебя, Светлая королева Ливерия. Да продлится твое правление на долгие годы, матушка!
– Приветствую тебя, Светлый принц, мой сын Турэйн, - откликнулась королева, указывая наследнику место рядом с собой.
Около трона королевы, укрытый золотой парчой, стоял небольшой пуфик, служивший Турэйну личным «троном». Незаметно скривившись, принц поднялся на возвышение и с гордостью опустился на пуфик, будто это действительно был трон. В такие моменты Турэйн особенно ненавидел все эти сборища, вынуждавшие его сидеть на стульчике, как малое дитя. Ему было стыдно за это, он лучше бы весь прием просто рядом простоял. Но таков обычай и деваться ему некуда, нужно выполнять то, что было прописано задолго до его появления на свет.
Вскоре Гирей, советник матери и самый главный стукач королевства, начал по очереди объявлять невест, а ему, как принцу, приходилось каждый раз вставать, спускаться вниз и, поцеловав ручку «невесты» подниматься обратно, чтобы через несколько секунд снова вставать, спускаться, целовать ручку, возвращаться. И так семь раз. Первой в зал вплыла красотка по имени Мелия. Утром принц лишь мельком взглянул на «невест», сейчас же вполне мог компенсировать утреннюю невнимательность.
– Рада приветствовать вас, ваше величество, ваше высочество, - Мелия по очереди посмотрела сначала на королеву, затем на принца, призывно улыбнулась и поклонилась. В этот момент ее полная грудь практически выпрыгнула из корсажа черного платья.
– Рад приветствовать вас, красавица, - томно выдохнул принц, целуя руку девушки, а взглядом теряясь в корсаже ее платья. – У вас очень красивые…глаза.
Мелия хрипло рассмеялась и, поднявшись к самому трону, села на седьмую ступеньку, как бы показывая, какое место отведено ей в этом отборе. Не успел Турэйн перевести дух, как противный Гирей объявил следующую «невесту».
– Сир Амарок, капитан королевской стражи. Претендент на руку принца номер два.