Она обхватила колени руками. Ее волосы рассыпались по спине, ниспадая легкими волнами. Изольдер постоял, не зная, попрощаться, произнести слова утешения или просто взять сенсорное окно и отнести на корабль.
Он сел рядом и похлопал девушку по спине.
— Послушай, ты очень сильная женщина. У тебя все будет хорошо.
Но его слова упали в пустоту. Что ждет ее впереди? Через три дня здесь будет хэйпанский флот и расшвыряет войска Цзинджа. Но к тому времени планета почти вся обледенеет. По крайней мере, всходы вымерзнут. Изольдер предполагал, что после этого рухнет вся экосистема, все виды растений и животных погибнут. Даже если орбитальную ночную мантию через три дня собьют, планета уже никогда не восстановится.
И конечно, оставались Ночные Сестры. Не многие выжили в племени Поющих Гор, и они не смогут тягаться со злобными ведьмами.
Вероятно, те же мысли одолевали и Тенениэл, потому что она тяжело вздохнула. Ее нижняя губа задрожала, девушка старалась сдержать рыдания.
— Послушай, — сказал Изольдер, — кореллианский грузовик, как у Хэна, может взять шестерых пассажиров. То есть имеется лишнее место, если захочешь.
— И куда мне лететь? — спросила Тенениэл.
— Да на любую звезду! Выбери — и лети куда хочешь.
— Я не знаю, что там. Не знаю, куда лететь.
— Можешь полететь со мной на Хэйп, — предложил Изольдер и тут понял, что не хочет ничего иного. Он посмотрел на ее длинные волосы, голые ноги. В этот момент вся трагедия и гибель этого мира не шли в сравнение с болью этой девушки. В этот момент, даже несмотря на почти заключенную помолвку с Леей, ему ничего так не хотелось, как обнять Тенениэл.
Она сердито взглянула на него, ее глаза вспыхнули.
— И если я приеду на Хэйп, кем я там буду? Диковинкой? Странной женщиной с отсталого Датомира?
— Ты можешь стать охранницей, — сказал Изольдер. — При помощи Силы ты могла бы-. Тенениэл нахмурилась от такой идеи.
— Или ты могла бы стать советницей, доверенным консультантом, — говорил Изольдер, лихорадочно соображая. — Со своими способностями ты могла бы стать моей величайшей ценностью. С Силой ты могла бы проникать в изощреннейшие заговоры моих теток, расстраивать их планы.
Раньше Изольдер не думал об этом, но теперь увидел, что это в самом деле стало бы огромной помощью для всего хэйпавского народа. Она нужна ему.
— И кем еще я буду? Твоей подружкой? Любовницей?
Изольдер глотнул, понимая, чего она хочет. На Хэйпе она бы считалась деревенщиной, не имеющей ни титула, ни родословной. А если он женится на ней, это будет унижение для всего народа, публичный скандал. Его лишат титула чьюмиды, и трон перейдет к одной из его кровожадных двоюродных сестер. От его решения зависит процветание хэйпанских миров.
Изольдер положил руку ей на спину и на прощанье обнял.
— Ты была хорошим другом, — сказал он и вспомнил, что по здешним законам по-прежнему остается ее рабом. — И доброй хозяйкой. Я желаю тебе только счастья.
Он встал, взял сенсорное окно и оглянулся. Тенениэл смотрела на него, и у Изольдера было жуткое чувство, что она смотрит сквозь него, читает его мысли.
— Как я могу быть счастлива, если ты бросишь меня? — сказала Тенениэл.
Изольдер не ответил. Он отвернулся, и она сказала ему в спину:
— Ты всегда был храбрым. Как ты будешь себя чувствовать, отвернувшись от женщины, которую любишь?
Он замер, не зная, прочитала она его мысли или только поняла чувства.
«Ты слышишь меня?» — спросил он безмолвно, но она не ответила.
Он подумал о ее длинных голых ногах, о запахе земли от ее шкур, о глазах цвета меди, каких он не встречал у хэйпанских женщин; о припухших губах, которые так хотелось поцеловать.
— Почему же ты не сделаешь этого?
— Не могу, — сказал Изольдер, не смея посмотреть на нее. — Не знаю, что ты хочешь со мной сделать. Уберись из моих мыслей!
— Я ничего не делаю, — сказала Тенениэл; ее голос звучал искренне, невинно. — Ты сам сделал это. Ты и я связаны. Мне следовало понять это сразу, как только тебя увидела: я с самого начала знала, что ты прилетел сюда искать любимую, как я искала любимого. И я чувствовала, что связь с каждым днем крепнет.
Нельзя влюбиться в датомирскую ведьму без ее ведома — если она тоже тебя любит.
— Ты не понимаешь, — сказал Изольдер. — Народ не одобрит, возникнут беспорядки. Мои двоюродные сестры…— У него в кобуре затрещал бластер, полетели искры. Изольдер взглянул и увидел, что бластер смялся в комок. Посмотрев в глаза Тенениэл, он увидел в них гнев. По залу пронесся вихрь, срывая со стен шпалеры, поднимая камни. Ветер вынес их через пролом в стене и погнал над скалами.
— Я не боюсь твоих сестер и общественного осуждения! — крикнула Тенениэл. — И мне не нужны твои планеты! Если хочешь, выбери ничей мир.
Она встала перед ним и стояла, прямо глядя в глаза. Ее дыхание касалось его шеи, и девушка прижалась к его груди. От этого прикосновения по телу словно пробежало электричество.
— Будь ты проклята! — прошептал Изольдер. — Ты спутала мне всю жизнь!
Тенениэл кивнула, потом обвила руками его шею и поцеловала, и в это бесконечное мгновение он вспомнил себя, когда ему было девять лет и он играл в девственном океане на Дрине — необитаемой планете Хэйпанского созвездия, куда его возил отец. И поцелуй Тенениэл казался чистым, как те чистые воды, омыв его мысли и смыв неуверенность.
Изольдер страстно поцеловал ее и отшатнулся.
— Пойдем! Нужно спешить!
Тенениэл взяла его за руку, словно помогая нести фонарь, и они вместе спустились по ступеням крепости.
Когда крестьяне принесли Люка к Лее, она уже не сомневалась, что он мертв. Под глазами у него были синяки, на лице запекшаяся рана. Его положили на траву под ходовыми огнями «Сокола», и Лея взяла в ладони лицо брата.
Он открыл глаза и слабо улыбнулся.
— Лея? — Люк закашлялся. — Я услышал… как ты зовешь меня.
— Я…— Она не хотела его тревожить, хотела, чтобы он отдохнул. — У меня все хорошо.
— Нет, — сказал Люк. — У тебя не все хорошо. Куда пошел Хэн?
— Он пошел к Гетцерион. Она взяла заложников, убивала заключенных. Ему пришлось пойти. Через три часа его заберет Цзиндж.
— Нет! — воскликнул Люк, пытаясь встать. — Я должен остановить ее! Вот зачем я здесь!
— Тебе нельзя! — Лея уложила его обратно, как ребенка. — Ты ранен. Отдыхай, отдыхай! Битвы оставь на потом.
— Я передохну три часа, — сказал Люк, тяжело вздохнув и закрывая глаза. — Через три часа разбуди меня.
— Спи, — ответила Лея. — Я тебя разбужу. Люк быстро открыл глаза и посмотрел на нее.
— Не лги! Ты не собираешься меня будить!
Изольдер с Тенениэл пытались отчистить сенсорный ряд от грязи и песка. Принц присел на корточки, и девушка залезла ему на спину.
— Эй, друг, — сказал Изольдер, — Лея права. Отдохни. Ты сейчас слишком слаб и не принесешь большой пользы.
Люк откинул голову и закрыл глаза, словно не в силах бороться с усталостью, но его голос прозвучал сильно и властно:
— Дайте мне время. Вы не знаете, на что способна Сила.
Изольдер положил ему на плечо руку.
— Я видел. Я знаю.
— Ничего ты не видел! — резко возразил Люк, поднимаясь с неожиданной энергией. — Никто из нас не видел! — Он мгновение посидел и снова упал на спину. — Обещай! — задыхаясь, сказал Джедай. — Обещай разбудить меня.
Лее послышалось что-то в его словах, что-то большее, чем просто убежденность, — она ощутила в Люке какую-то мощь, какую-то скрытую под поверхностью энергию, словно бушующее пламя. И в душе зародилась надежда.
— Я разбужу тебя, — пообещала Лея и отступила, разглядывая распростертого на носилках Люка. Она понимала, что не нужно обманывать себя. Может быть, через несколько дней, через неделю он и сможет сразиться с Гетцерион, но не сегодня.
Изольдер укрыл Люка одеялом.
— Мы с Тенениэл отнесем его на койку.
Лея кивнула.
— Сенсорное окно работает?
— Да, — ответил Изольдер, — но что-то с дальними локаторами.
Лея лихорадочно прикидывала. Все в ней кричало, что нужно спасать Хэна, но времени не было. Если воспользоваться ранкорами, путь займет два дня. Если попытаться лететь на «Соколе», даже на максимальной скорости, вряд ли он успеет одолеть хотя бы полпути, пока разрушители наверху засекут его своей электроникой и собьют. И тут блеснула мысль.