— Мы готовы выступать. Мастэ, отряд в вашем подчинении, но я прошу с пониманием отнестись к тому, что вашу безопасность приказано обеспечить любыми способами.
— Давайте выступать.
Вторую часть командирской тирады, Проклятый решил не комментировать, итак все ясно. Будет надо — стукнут по башке, чтобы не дергался, и на руках домой унесут. Мелькнула неожиданная мысль — а если его вырубят, сможет ли он, хоть тогда поспать? Но додумать ее Миша не успел, подошел Вайлес.
— Идем. На всякий случай повторю, до Шаарна веду я, там мы приходим в горы, и после этого все слушаются уже тебя. Что именно ожидает Магрес, ты должен знать лучше меня.
— Хорошо. Вино от запаха взяли?
— Конечно, но не напивайся.
— А если я решу, что это нужно для дела?
— Тогда да. Главное, это выполнить задание. Хотя, — он усмехнулся, — я слышал, что от «Оса элли» неприятное похмелье.
— Учту, — буркнул Михаил.
На этот раз, короткий путь не вызвал у Проклятого никаких отрицательных эмоций. Наоборот, он давно не чувствовал себя настолько в своей тарелке. Ему постоянно приходилось себя приостанавливать, чтобы не выйти вперед. Казалось, Вайлес ползет как черепаха. Осторожно ступает там где можно широко шагать, смотрит по сторонам, где это не обязательно. Внутри Михаила крепла уверенность, что он смог бы преодолеть этот путь в три раза быстрее, но он сдержался, незачем выпендриваться. Пока незачем.
Вскоре они выбрались из темно-серого коридора, и Мишу сразу отодвинулся в сторону. Башня была законсервирована, все двери заперты, на каждой руны стража и замка. Пока люди из группы сопровождения открывали первые двери, оставшийся в одиночестве Миша прошелся по комнате, и вдруг почувствовал жжение в правой руке. В следующую секунду ему показалось, что предплечье залили свинцом, рука стала тяжелой, потянула его вниз так, что он невольно наклонился вслед за ней, а потом и вовсе сел на корточки, упершись в пол.
— Это не дело, — прошипел он сквозь сжатые зубы, заставил себя встать, осмотрелся. Внимание Проклятого привлекла одна из защитных рун, переливающаяся всеми цветами радуги. Ему показалось, что его метка, выражаясь компьютерным языком, вошла в конфликт с этим защитным символом. Миша облизнул сразу пересохшие губы, расправил плечи. Казалось рука весит тонну, но он сумел приподнять ее на пару сантиметров. Мир поплыл перед глазами, жжение в кисти усилилось, стало обжигающим. Михаил, превозмогая боль, поднял руку еще чуть выше. В ушах зашумело, казалось вся кровь прилила к голове, а его татуировка засветилась изнутри.
Борясь с неведомой напастью, Проклятый не заметил как один из воинов вернулся и замер в дверях. Миллиметр за миллиметром он поднимал правую кисть, постепенно отвоевывая что-то у неизвестно кого. И вдруг все закончилось. Боль на мгновенье стала нестерпимой, а потом груз исчез, моментально, словно его и не было. Рука Михаила, неожиданно освобожденная от давления, взлетела вверх так, что он чуть не вывернул ее из плечевого сустава. Украшавшая ставню руна, потеряла форму и медленно стекала вниз, потоками голубоватой краски.
Невольный свидетель происшедшего, пришел в себя, и коротким криком позвал Вайлеса. Инструктор появился буквально через пару секунд. Взглянул на Проклятого, баюкающего правую руку, выслушал короткий отчет и посмотрел на уже бывшую руну.
— Что случилось? — и тут он увидел испорченную руну . — Проблемы со «стражем»? — на всякий случай уточнил он.
— Да, думаю они с моей татуировкой, не понравились друг другу. Но мне как-то ближе моя рука, пришлось ей помочь.
— Хорошо. Защитные знаки в коридоре уже сняты, подожди там пока обновят этот знак. Эта стена внешняя, негоже оставлять ее без защиты.
Миша кивнул и вышел в коридор. Рука еще побаливала, но все меньше и он надеялся что скоро все пройдет. Произошедший инцидент стал причиной небольшой задержки, но вскоре они вышли ко второму короткому пути, ведущему в Шаарнские горы.
— Слушай, — обратился Миша к инструктору, — давай я пойду первым?
Это предложение слетело с его губ, еще до того, как он задумался о его целесообразности. Вайлес внимательно посмотрел на Проклятого и произнес:
— Извини, приказ Магреса однозначен, до скал группу веду я. И нарушить его я не могу.
— Ладно,— Миша разочарованно отступил.
И хотя внешне он сумел сохранить практически полную невозмутимость, внутренне он отвесил себе подзатыльник. Ведь еще полчаса назад он решил, что незачем выпячивать свое желание бежать по короткому пути. И нате вам, зачем то распустил язык.