— Что! Кто! Присоединиться хо… — сказать этот урод больше ничего не успел, и уже вряд ли сможет. Ударом ноги в грудь я сбила того и сразу же на автомате сформировала атакующий щит. Силы я не пожалела и потому округу огласил болезненный вой сволочи. Второй уже вскочил. Он до этого держал руки женщины, та отползла в сторону и что-то подобрала с пола в ворохе сена. Мужик уже откуда ни возьми схватил нож. Но я лишь оскалилась. Всего пара движений рук и огромная сеть накрыла ублюдка и уронила его на пол, заживо разъедая волдырями кожу. На их невезучесть силы у меня было много, а значит, и мучения продлятся долго.
Я развернулась в сторону плачущей женщины и поспешила к той, а потом увидела, что та держит на руках ребенка. Девочку двух лет. Прижимает к себе и плачет. Я вспомнила детский крик и глухой удар, что последовал потом, и разозлилась еще сильнее, накидывая пару рун и усиливая хрипы мерзавцев. Смерть была бы им благодатью, но не видать им ее. По крайней мере, не так быстро. Я забрала девочку из ее рук. Той нужна была помощь.
— Ты встать сможешь, — басовито спросила. Давно научилась исправлять голос магией. — Нужно найти врача… лекаря, — поправилась я. — И они… успели?
— Нет. Нет. Ничего не успели. Господин. Благодарю вас… — заходилась в слезах женщина, — опираясь на стену позади, она встала.
Я развернулась, выходя их сарая, подхватила рюкзак и как раз вовремя, потому как на крики агонии выскочил хозяин этого кабака, его супруга и другие зеваки.
— Что происходит? — упитанный мужчина неопределенного возраста подбежал ко мне.
— Насилие. Те уроды останутся там, пока не придет наряд легионеров. И скорее, нужен лекарь срочно.
Мужчин запричитал, его оттеснила сухощавая женщина и стала показывать, куда пройти и где можно обождать лекаря. От толпы отделился долговязый юноша и побежал в сторону, полагаю именно его и отправили за лекарем.
— Помогите женщине подняться, — приказала я и хозяин, придерживая ту за руку, помог ей идти за нами следом. В общий зал благо он не повел нас. Сбоку нашлась дверь, ведущая сразу на второй этаж забегаловки. Наш подъем сопровождался под предсмертные крики уродов и шептания зевак. Но ни грамма милосердия не возникло у меня. Этот жестокий мир требовал быть жестче.
Нас разместили в комнате с большой кроватью. Я уложила худенькую темноволосую девочку на кровать. Повернулась и, бросив хозяину золотой, проговорила.
— Еды. Побольше. Теплой воды две ванны. Еще одну кровать сюда. Лекаря поторопи. И одежду подыщи женщине и ребенку.
— Понял, господин, — и убежал довольно резво, несмотря на свою пышную комплекцию. Его супруга принесла два платья. Женщина присела рядом на кровать со своим ребенком, пока я, не удержавшись, погладила девочку по щеке. «Такая маленькая… и возрастом как мой сын. Бедный ребенок».
Хотелось оплатить услуги лекаря и снова растерзать тех уродов, что подняли руку на малышку и беззащитную мать. Женщина всхлипывала, держа кроху за руку. В дверь предварительно постучали. Я распахнула ее и отошла в сторону, наблюдая за тем, как в комнату вносят две лохани. Ширму. Ставят кровать в углу и застилают ее. Я открыла окно, чтобы проветрить затхлый воздух комнаты.
Воду еще не успели натаскать, как в комнату вошел совсем пожилой мужчина. Он был в черных брюках, серой рубашке и жилете. Поставил черный саквояж на кровать и деловито отодвинул мать. Ощупал каждую часть тела девочки, а потом и голову, найдя проблему именно там. Распростер руки над малышкой.
— У нее сотрясение. Нужен покой. Сейчас лучше ее разбудить. Накормить. Последствия я устранил. Из рекомендаций: хорошее питание и отсутствие стрессов.
— Теперь посмотрите женщину, — я качнула головой в сторону притаившейся женщины.
— Нет. Нет. Со мной все в порядке, — та прикрыла разорванное на груди платье.
— Не сопротивляйся. Лекарь все равно тут, — мать девочки неуверенно посмотрела на меня, но прилегла с другой стороны кровати. Вскоре лекарь вынес свой вердикт.
— Кроме обезвоживания, нервного истощения и недоедания у нее ничего нет.
Я расплатилась с ним, и тот покинул нас. Горячая вода манила, но сначала надо было выкупать ребенка. Еду нам оставили на подоконнике.
Дверь закрыли. Женщина вся сжалась, я видела опасение в ее глазах и настороженность.