— Я помню, — проскрипел я, потому что, похоже, сорвал голос, когда орал, катаясь по полу.
— Ты ничего не можешь с этим поделать, мальчик, ничего, — Эдуард вздохнул. — Никто не может. Ты стал начальником Службы Безопасности в тот момент, когда последний старший офицер перестал дышать. Если хочешь жить, смирись с этим — тебе еще все восстанавливать придется. — Я отвернулся от Эдуарда. Какие трахнутые дубовыми бревнами черти надоумили его в свое время наложить такое сложное и страшное заклятье? Хотя он никогда не отличался милосердием к окружающим его подчиненным.
Я закрыл глаза. Я не хочу. Я не хочу ничего этого понимать.
— Может, мы начнем уже доставать погибших? — я снова закашлялся. Тела пока еще были где-то там, под завалами. Тела Милтона мы тоже пока не нашли. Про то, что я вот так внезапно стал главой СБ, я мог судить только со слов Эда. И хотя этих слов было достаточно, все-таки у него с этой структурой древняя мистическая связь, но я хотел убедиться. Убедиться в том, что действительно нет другого выхода. — Нужно похоронить достойно, помочь семьям, начать восстанавливать здание — на сегодняшний день это единственное, с чего мы можем начать. Эд, как там Лео? — я снова попытался переключиться от сюреалистичности происходящего на более земные вопросы.
— Лео выздоравливает, — Эдуард прошел вдоль стола, взял папку Гволхмэя и хмыкнул.
— Эдуард, а ты можешь занять пост начальника? — я сделал последнюю слабую попытку увернуться.
— Нет. Дей, я тоже когда-то давал клятвы. И мои клятвы были о том, что я никогда не стану возглавлять ничего, даже таверну. Я не хочу умирать мучительной смертью, попытавшись податься жалости к тебе, нарушив при этом данное очень давно слово.
Я сжал зубы и стиснул кулаки, на меня снова нахлынула волна боли, но не физической, как тогда, когда я на секунду усомнился в правильности моего выбора, а моральной от собственной беспомощности и невозможности что-то исправить.
— Я хочу побыть один, — с этими словами я рухнул на стул и закрыл руками голову.
— Хорошо, но сильно долго не рефлексируй, у тебя нет теперь на это ни времени, ни права, — Алекс поднялся со своего стула и направился к двери. Я посмотрел на него, отмечая, что морщины на его лице стали глубже. Сейчас он как никогда выглядел на свой биологический возраст.
Эдуард и Алекс вышли, а я остался один, переваривая все то, что на меня обрушилось.
Взгляд все время возвращался к делу Гволхмэя. Поддавшись порыву, я схватил папку и открыл ее. Фото Реггана здесь тоже присутствовало, но почему-то ранее я не обращал на него внимания. Он сидел на лавке в каком-то парке и задумчиво смотрел на копошившихся у его ног голубей, которых, похоже, сам и кормил. Гволхмэй практически не изменился с нашей последней встречи, только черты лица стали более резкими, однако глаза на этом фоне выглядели еще более выразительными. Я присмотрелся, да мне не показалось, его глаза стали еще более светлыми. Он был очень красив, но, как и в юности, его красота мало походила на воплощение мужественности и мужского совершенства Эдуарда.
— Интересно, как с такой внешностью ты сумел так высоко подняться там, где просто право на жизнь нужно выгрызать зубами? — пробормотал я, вглядываясь в знакомые черты. — «Ты просто найди правильные слова», — я помотал головой. В этом мертвом здании, мне уже мерещится какая-то чертовщина. — А если бы я нашел правильные слова, что бы ты сделал? Ты стал бы мне другом? Или братом, которым мог бы стать? Или ты стал бы работать на меня? Вряд ли, — я бросил фотографию в папку и закрыл глаза. — Все что мы должны были сказать друг другу, мы сказали давно, тогда, в полицейском участке. И пусть Прекраснейшая будет мне судьей, если я скажу, что ни разу не хотел изменить все, что тогда тебе сказал и сделал. Точнее, не сделал.
— Дей, очнись, как ты? — я открыл глаза и недоуменно посмотрел на Ванду. — Нас Эд прислал, — я с трудом сфокусировался на ней. За спиной Ванды стоял Рейн. Надо же, я так погрузился в себя, что не заметил их присутствия.
— Да, я понял. Он сказал, что я… — я запнулся, не зная, как охарактеризовать сое теперешнее положение.
— Стал начальником? Да, сказал, — Рей устало рухнул на стул. — Но это было предсказуемо, почти шестьдесят процентов. Я был почти уверен, Эдуард только подтвердил мои догадки.
— Целых шестьдесят процентов? А почему ты мне не сказал, когда мы лазили в дыму, пытаясь понять, что же нам сейчас делать? — я спрашивал как-то вяло. На самом деле мне не нужен был ответ, и Рейн это прекрасно понимал, потому что не ответил, просто сел на тот самый стул, с которого недавно встал Алекс, и прикрыл глаза. Никто не хотел нарушать тишину. За небольшое количество времени, что мы провели в этом аду, все вымотались до предела.