Пока Эдуард переваривал такую потрясающую новость, прибежала Ванда. Я ей вкратце обрисовал ситуацию, и когда она уже хотела выйти, в приемную ввалились Фернандо и Регган.
Регган бросил пистолет на стол Эдуарда.
— Я его еле нашел. Нужно его криминалистам по идее отдать. Вот только вопрос, а у нас могут сейчас провести качественную экспертизу?
— Нет, — ответил Эдуард. — Я направлю это вместе с сопроводительным письмом в лабораторию Протектората.
— Этот хмырь требует, чтобы его допрос проводила женщина, — перебил Эда Фернандо.
— Чего он требует? — я приподнялся на своем сиденье. — А больше он ничего не требует?
— Кроме адвоката? Только это.
— Фи, да что тут думать? Вон Гволхмэя помадой накрасьте и отправляйте, уверяю, разницы даже не почувствуется, — в ответ на это высказывание Эдуарда, Регган так сжал зубы, что у него скулы побелели, а Ванда не выдержала и хмыкнула.
— Так, никто Реггана мазать помадой не будет. Его сейчас быстренько приведут к присяге, а Ванда пока начнет допрос. Так уж и быть, удовлетворим желание этого господина быть выпоротым женщиной. Мы в случае неожиданностей будем недалеко, наблюдать за стеклом, — пресек я зарождающийся скандал, с тоской думая о том, сколько их еще мне предстоит предотвратить. С этими словами я вскочил с дивана, и, подхватив Ванду под руку, потащил к первой допросной, устроенной так, как ее описывали в старых книгах: на стене висело огромное зеркало, которое на самом деле было не зеркалом, а окном, через которое за происходящим в допросной могли наблюдать из соседней комнатки. Ничего магического, чистая физика и химия — это было сделано на тот случай, если в допросной будут пытать мага, чтобы он ничего не смог почувствовать. В эту соседнюю комнатку вошли Ванда, я и Фернандо. Немного позже к нам присоединятся Гволхмэй и Эван. Насчет Эдуарда я сомневаюсь, он принял очень жесткую позицию невмешательства, которую не собирался менять. Ванда почти минуту разглядывала развалившегося на стуле Джонса. Руки у него были скованы и пристегнуты к металлическому столу, а вот ноги он выставил в проход, загораживая почти половину и так небольшого помещения. Через минуту Ванда глубоко вдохнула и выдохнула, взяла со стола папку с бумагами, ручку и записывающее устройство и направилась на первый в своей жизни самостоятельный допрос. Ни я один понимал, что от того как она его проведет, зависит очень и очень многое.
Глава 12
Я смотрел на Джонса, когда дверь в допросную открылась, и вошла Ванда. На секунду замерев на пороге, она пнула киллера по голени. Джонс явно не ожидавший удара взвыл. Ну, я его понимаю, по себе знаю, насколько болезненные такие удары, приходящиеся прямо по незащищенной мышцами кости.
— Ноги убрать, — ровно сказала Ванда. Джонс понял ее правильно, подгреб свои нижние конечности под стол и выпрямился, слегка дернув руками. В напряженной тишине звук стукнувшегося при этом металла прозвучал, как сигнал к началу действия.
— Надо же, мне все же предоставили следователя женщину, — ухмыльнулся Джонс, разглядывая Ванду. — Я даже и мечтать о таком не мог. А кофе мне не принесут, раз все решили выполнять мои требования, — он нагло ухмыльнулся, не сводя с Ванды сосредоточенного взгляда.
— И таким образом мы выяснили, что со зрением у вас, мистер Джонс, все в полном порядке, — невозмутимо произнесла Ванда, села напротив Джонса и открыла папку.
— И что тебе это дало, детка? — я напрягся. Джонс стал наглее и развязнее. Все-таки в начале этого допроса выбрал подходящую тактику при общении с Вандой и теперь погнал на всех парусах, пытаясь вывести ее из себя. Ванда терпеть не могла подобный тон. Если она прибегнет сейчас к насилию, будет означать только одно — ее придется убирать с должности начальника следственного отдела, но где брать ей замену?
— А это дало мне понимание того, что вы, мистер Джонс, не сможете сейчас сказать, что вышли утром раненько, чтобы пристрелить голубя, который нагадил вам на голову, и что вы сослепу приняли за этого голубя Деймоса Неймана, шедшего вам навстречу — значит, вы целились и стреляли именно в него. И вот об этом мы сейчас и побеседуем, не так ли… детка? — Ванда пристально смотрела ему в глаза, не пытаясь отодвинуться.
— Накануне читал очень занятную статью в газете, где один из честных, благопорядочных граждан, практически такой же, как я, пытаясь застрелить бродячую собаку, прострелил ногу, шедшей мимо милой бабули. Смею вас заверить, у него со зрением тоже все было в порядке, — уже менее уверенно гнул он свою линию.