— Предмет моего доклада — эффективное мышление шахматиста. Что такое, товарищи студенты, мышление шахматиста? Это человеческая мысль, облеченная в логическую шахматную форму. Даже с ничтожными силами можно овладеть всей доской. Всё зависит от эффективности мышления каждого индивидуума в отдельности. Например, вон тот блондинчик в третьем ряду. Положим, он играет хорошо…
Блондин в третьем ряду, как по заказу, зарделся.
— А вон тот брюнет, допустим, хуже.
Все повернулись и осмотрели также брюнета.
— Что же мы видим, товарищи? Мы видим, что блондин играет хорошо, а брюнет играет плохо. И никакие лекции не изменят этого соотношения сил, если каждый индивидуум в отдельности не будет постоянно повышать эффективность собственного мышления!
Но шахматы — это лишь модель. Эффективное мышление дает преимущество во всех отраслях человеческой деятельности. Так, используя эффективное мышление, можно предмет, требующий, к примеру, триста часов изучения, усвоить за сто часов, а остальные двести потратить либо на углубление и расширение знаний о предмете, либо для изучения иных предметов. Известны случаи: университетский курс человек осваивал за два года, как, например, вождь мирового пролетариата Владимир Ленин или нобелевский лауреат в области медицины Илья Мечников. Оба они обладали умом поразительной остроты, оба они вошли в историю. Вот пример эффективного мышления… — и в таком духе я продолжал двадцать минут. Двадцать минут — это регламент, о котором предупредили меня заранее.
Под конец я сказал:
— Говорить легко. Сделать трудно. Но мы делаем. Результат наших усилий можно увидеть уже завтра, в Доме Железнодорожника, где проходит Венский Шахматный конгресс. На шахматном поле без подвохов: правила одинаковы, силы одинаковы, время одинаково. Побеждает тот, кто думает эффективнее.
Потом пошли вопросы. Сначала по сути. Спросили, как и кого мы готовим.
Я рассказал о шахматной школе «Ч». Но ведь есть шахматная школа Ботвинника, сказал знаток. Шахматная школа великого советского шахматного чемпиона Михаила Ботвинника, — ответил я, — если упрощённо, ставит задачей юного мастера спорта или игрока близкой к этому квалификации сделать гроссмейстером. Наша задача — любого паренька или любую девушку посредством шахмат научить мыслить эффективно.
Я даже продиктовал адрес школы «Ч». Если заведётся пара-тройка зарубежных учеников — делу на пользу.
— Как вы относитесь к высылке Солженицына? — вдруг спросила девица из первого ряда.
— Никак. Я не имею к этому отношения.
— Но я хочу знать ваше мнение по поводу высылки великого русского писателя.
— Мдя… Вопрос к залу: кто сумел прочитать любое произведение Солженицына дальше десятой страницы, прошу поднять руку.
Никто не поднял.
— А вы? — обратился я к вопрошающей.
— Дело не в том, что он пишет…
— Позвольте. Для писателя дело именно в том, что и как он пишет. В отличие от вас, я Солженицына читал, и мне Солженицын не понравился.
— Что вы читали?
— «Один день Ивана Денисовича», «Матронин двор», «Для пользы дела». Эти произведения были опубликованы у нас общим тиражом около миллиона экземпляров.
Число произвело на аудиторию впечатление.
Я продолжил:
— Тогда я не владел методой эффективного мышления, и был к книгам нетребователен: все читают, и я читаю. Но мне не понравилось. Я не эксперт в области беллетристики, просто скажу — мне было неинтересно. А тратить время на неинтересные произведения, когда вокруг много произведений интересных — глупо. Я так думаю.
— Но весь мир возмущён его высылкой!
— Давайте за весь мир не расписываться, у вас нет таких полномочий. Вот вы, лично вы — возмущены?
— Да! — с вызовом сказала она.
— Куда, простите, его выслали?
— В Германию. В свободную Германию, — уточнила девушка.
— И что, там очень плохо, в этой Германии?
— Там очень хорошо. Во всех смыслах.
— Тогда что вас, собственно, возмущает? Человек оказался там, где очень хорошо во всех смыслах — так порадуйтесь за него. А вы почему-то возмущаетесь.
— Я не этим возмущена. Я возмущена тем, что вы не возмущены.
— Понимаю, вас заботит симулякр. Но толковать о симулякрах бессмысленно, мы только отнимаем время и у себя, и у других. Ещё есть вопросы?
Вопросы кончились. Меня поблагодарили сдержанными аплодисментами: видно было, что симулякр смутил их. Я так и читал на лицах: «Симулякр? Должно быть, французское слово. А чёрт его знает, что оно значит! Ещё хорошо, если только мошенник, а может быть, и того ещё хуже». Это я удачно ввернул, симулякр-то. Естественники и сникли. Философы, те знают. Но тут не было философов. «Я возмущена тем, что вы не возмущены», надо же.