и всё тело пылало жаром, сильно бил озноб и слезились глаза, привязались насморк и жуткий кашель, и от этого кашля лёгкие раздирала боль. Живот болел тоже. Старался совладать со своими страхами отец, вливающий в рот дочери настойки, заставляя девочку запивать водой горькие порошки. Мегуми кашляла, отплёвывалась, но покорно принимала все лекарства. Беззвучно плакала мать, глотая слёзы, как и муж - они больше всего на свете страшились того, что болезнь унесёт жизнь их дочери. Наоко помогала Мегуми выпить молоко с мёдом - дабы это перебило отвратный вкус лекарств. - Мамочка, папуль, братишки, - шептала горячо девочка, которую била дрожь, - я правда ни за что не умру! Никогда! Обещаю! И эти простые в своей искренности слова на клочки рвали сердца родителей и братьев. Хаяо и Рюноскэ тоже ночевали возле больной младшей сестры. Мегуми была поздним ребёнком, не отличалась крепким здоровьем, хоть рождена в семье потомственных и талантливых врачей. Любимица родителей и братьев, дальней родни, соседей, да вообще половины городка. Многие в Айзу любили Мегуми за её светлую улыбку и щедрую натуру - малышка была совсем не жадной, всегда поделится последней лепёшкой с кем-то. Чиста душой, мыслями и сердцем, вся полна наивности и нежности. В маленьком и хрупком теле ребёнка нашёл пристанище благородный дух. Тёмно-синие глаза излучают доброту и тепло. Любили Мегуми за миролюбивый нрав и нежно-утончённую красоту фарфоровой куколки, за чуткость и отзывчивость. Люди Мегуми окружали добрые, в своём мирке девочка была очень счастлива. Зло бы ей никто и никогда не причинил. Ни за что. Даже если бы кто и решился на эту мерзость, нашлись бы заступники - избавившие бы обидчика от необходимости ходить по бренной земле. Чашку риса на завтрак этому гипотетически-абстрактному мерзавцу по утрам можно уже не давать. От жизни и людей девочка видела только хорошее. Многие родители ставили своим сорванцам и оторвам в пример тихую и покладистую Мегуми, никогда не перечащую отцу и матери. В восемнадцать лет Наоко была помолвлена с Рюсэем. В девятнадцать уже носила его фамилию, став законной женой. В основе её отношений с мужем лежали взаимные верность и уважение, поддержка, нежная забота и любовь, хотя брак - договор между семьями Рюсэя и Наоко. Одно несказанно омрачало радость супругов Такани - спустя два года брака у них не получалось зачать ребёнка, и это при том, что Наоко охотно откликалась на пыл своего мужа и даже сама проявляла инициативу в супружеской спальне. Перепробовали все народные средства, ездили лечиться на курорты. Один друг детства Рюсэя настойчиво советовал доктору развестись с бесплодной Наоко и жениться на молоденькой девушке, которая бы уж точно нарожала ему целую ватагу шумных ребятишек. С этого дня этот человек перестал быть для доктора другом. Лишь на тринадцатый год брака Наоко смогла забеременеть и через девять месяцев, спустя десять с половиной часов мучений, родила на свет двоих сыновей - Хаяо и Рюноскэ. Все эти десять с лишним часов Рюсэй держал свою жену за руку, утирал платком испарину с её лба и вселял в неё уверенность, что всё будет хорошо. Отдавал твёрдо распоряжения акушерке и повивальной бабке. Мегуми родилась уже тогда, когда близнецам исполнилось пять лет, а Наоко тридцать семь. Как и при рождении сыновей, Рюсэй неотлучно находился с женой и всячески подбадривал её. Как умел. Хаяо и Рюноскэ росли очень крепкими и здоровыми озорниками-мальчишками, очень шумными и неусидчивыми. Про таких говорят, шило в одном месте. Мегуми же, в отличии от братьев, росла тихим и робким ребёнком, очень болезненно реагировала на шутки шустрых мальчишек. Например, на подмешанную в крем для рук синюю краску. Видя, насколько обидчива их сестра, Хаяо и Рюноскэ сразу прекратили свои розыгрыши. Больших скоплений людей и уж очень громкого шума девочка немного побаивалась. Не любила суету и толкотню вокруг. Частенько сидела в уголке и занималась своими куклами, играла в «дочки-матери», никому не мешая и не привлекая к себе внимания. Играла с домашними питомцами и заботилась о них. Немалых трудов братьям или соседским детям стоило вовлечь малышку Такани в игру. Трудное дело - разговорить Мегуми, а уж тем более уговорить присоединиться к шумным и подвижным детским играм. Но уж если кому удавалось завоевать её доверие, то она сама тянулась к этому человеку, будто молодой зелёный побег - к солнечному теплу и свету. Природа наделила Мегуми очень хрупким здоровьем, родители буквально тряслись над ней, лишний раз боялись дыхнуть в её сторону. Хаяо и Рюноскэ болели крайне редко и быстро шли на поправку, но с их сестричкой всё по-другому. Мегуми никаких особых трудов не стоило слечь в постель с какой-нибудь болезнью, причём надолго. Настоящая тепличная девочка, домашняя. С ужасом супруги Такани думали, до трёх лет их красавица не доживёт. Даже для детей её возраста маленькая Такани росла очень умной, легко всё схватывала на лету, быстро и с огромным рвением чему-то обучалась. В свои пять лет умела хорошо считать, владела навыками письма и чтения. Причём не по слогам, а почти как ребята и девчонки более старшего возраста. Особенно очень интересовалась растениями и тем, что из них можно сделать. Невероятно пытливый и острый, цепкий ум. Тот серый котёнок, спасённый Мегуми с дерева и получивший имя Кайто, всё же остался жить в доме семьи Такани. Маленький и ласковый пушистый комочек любил спать в ногах своей благодетельницы или у неё на груди, громко мурлыкая. Рюсэй и Наоко с Рюноскэ и Хаяо обожали животных, как и Мегуми. Вместе с братьями девочка иногда приносила домой после прогулки птиц с перебитыми крыльями, умирающих от голода или ран четвероногих. Помогала отцу с матерью их выхаживать и заниматься поиском для питомцев хороших владельцев. Тринадцать животных и пять птиц удалось пристроить в добрые и ответственные руки подобным образом. Чаще всё происходило именно так: - Рюноскэ, Хаяо, посмотрите - какой пёсик милый! - громко восклицала Мегуми, указывая пальчиком на тощего бродячего пса. - Давайте его домой возьмём? - обращала она умоляющий взор на старших братьев. - Мегуми, а ты уверена, что папа с мамой нам разрешат? - Хаяо задумчиво чесал в затылке. - У нас и так живут три голубя, одна ворона, две белки и четыре кошки. Одна из кошек беременная, - добавил Рюноскэ. - Но вы же оба заступитесь! - с хитринкой и одновременно трогательной доверчивостью во взгляде Мегуми по очереди смотрела на Хаяо и Рюноскэ. Ни дать, ни взять - настоящий лисёнок. Маленький, милый и в свои годы уже очень хитрый. Старшие братья смеялись до колик в животах, ласково трепали маленькую плутовку по щекам и по её длинным чёрным волосам. Бродячего пса уводили за собой и уже дома упрашивали родителей в три голоса разрешить оставить его жить у них. Рюсэй и Наоко давали добро на это, к огромной радости действующих заодно детей. Хаяо и Рюноскэ сами не понимали, как шли на поводу у Мегуми, но вить из них верёвки девчурка была большая умелица. Мегуми стало немного получше - перестала кружиться голова, отступила слабость. Девочка откинула одеяло и надела на ноги белые таби, встала с футона и подошла к окну, открыв его и вдохнув свежий морозный воздух. И этот воздух будто обжёг нежную белую кожу её щёк. - Красиво как, а сколько снега выпало! - вслух восхищалась Мегуми видом из окна - деревья и земля с цветами, скрытые снежным одеялом, под лучами солнца снег дивно искрится множеством бликов. На заднем дворе тепло одетые Хаяо и Рюноскэ бросаются снежками из-за выстроенных снеговых укрытий. За увеселениями мальчишек безмолвно наблюдали снеговики. - Хаяо, Рюноскэ! - Мегуми помахала ручкой обернувшимся на её зов братьям. - Я тоже с вами хочу в снежки поиграть! - Мегуми, живо в постель! - выкрикнул Хаяо, встревожившись за легко одетую сестру у открытого окна, да ещё в такой холод. - Отец разве разрешил тебе вставать? - Но я всю неделю на футоне пролежала! - девочка обиженно наду