- Иса! - голос чародея вновь взвился над лесом. На миг всех ослепила белая вспышка, точно в глаза ударили солнечные лучи, отраженный от свежего январского снега, и пахнуло холодом, какого не могло быть сейчас, в эту осеннюю пору.
Сияние окутало метавшихся по поляне воинов, и они, один за другим, застывали, обращаясь в лед. Там, где только что были сотни живых людей, остались лишь искусно вырезанные из ледяных глыб статуи, лица которых застыли в гримасах ужаса и боли. С целой армией было покончено за несколько мгновений.
Кратус не мог сдержать улыбки, созерцая дело рук своих и слыша за спиной испуганный шепоток. Кто-то бормотал старинные заговоры от злых духов, словно опасаясь, что маг, вошедший в раж, сейчас может расправиться и со своими спутниками.
- Вот и все, - бесстрастно произнес чародей, окинув взглядом то, что осталось от лагеря, и повторил: - Вот и все!
- Господин, - несмело промолвил кто-то за спиной мага. - Господин, мы так и оставим их здесь... таять?
Воины, охранявшие чародея, пришли в священный ужас при виде той кошмарной расправы, которую уготовал их врагам колдун. Никто уже не вспоминал о его позорной слабости, и теперь всякий видел перед собой действительно могущественного, безжалостного, невероятно жестокого волшебника, испытывая безотчетный ужас.
- Таять? - переспросил Кратус с некоторым удивлением. - Что ж, неплохая идея. Но, я думаю, незачем ждать так долго. - И он громко и отчетливо произнес: - Хагалаз!
Арсенал боевого мага на самом деле никогда не был особенно велик. Разумеется, настоящие мастера придумывали множество изощренных заклятий, но большинство из них требовали хоть какой-то подготовки, на которую в настоящей схватке просто не могло отыскаться должного времени. И потому Кратус предпочитал обходиться проверенными схемами, с годами доказавшими свою действенность. Так он поступил и сейчас.
Произнесенное вслух имя руны Разрушения привело в действие мощное заклятье, подобное тому, которым прежде чародей крушил дома в Фальхейне. По поляне словно ударил невидимый молот, разом обративший в мелкую ледяную крошку оцепеневших, уснувших вечным сном воинов. Содрогнулась земля, и вздрогнули созерцавшие все это люди, все, кроме самого чародея. Точнее, маг тоже ощутил, как в груди все затрепетало, но это были лишь отзвуки наслаждения, экстаза, равного которому не могло дать ничто, ни вино, ни ночь с самой страстной женщиной.
- Готово, - нарочито спокойно произнес чародей, словно для него содеянное было сущим пустяком. - Здесь все кончено. Теперь нашему господину больше нечего опасаться. Я думаю, это станет хорошим уроком для всех, кто посмеет выступить против истинного правителя Альфиона.
Никто в этот миг не видел усмешки, исказившей лицо чародея. Пусть эти воины верят, что он лишь преданный слуга принца, тупого рубаки, охваченного примитивным чувством мести. А на само деле сегодня еще одна жертва была возложена на алтарь власти, власти того, кто действительно достоин править этими землями, этими ничтожными людьми. Это была не первая, и далеко не последняя жертва, и Кратус намеревался дойти до конца. Его давно уже не страшил чужие смерти, и запах крови стал слаще аромата роз.
Они ушли так же тихо и незаметно, как и явились. За спиной оставались следы побоища, жуткой расправы, вспоминая которую, воины не могли сдержать приглушенной брани и проклятий. Они не понимали, как можно вести войну такими методами, но где-то в глубине души шевелилась мысль о том, что иначе и сами они могли остаться там. и только маг был бодр и весел. Он в очередной раз доказал всем - и себе самому, что было весьма важно - что по-прежнему силен и решителен, а, значит, наверняка исполнит задуманное. А что до времени, то ждать Кратус умел, пусть и старался всеми силами приблизить ожидаемый миг.
Глава 4 Ожидание
Конь под Ратхаром играл, и юноша чувствовал, как дрожат гладкие, лоснящиеся бока, которые он прочно обхватил бедрами. Это был не тот конь, к каким за время странствия успел привыкнуть парень. Громадная зверюга вороной масти по кличке Гром была настоящим боевым жеребцом, могучим и злым. Когда юноша пытался покормить его, угощая яблоками, конь всякий раз неизменно старался укусить своего нового хозяина. Наверно, он ощущал исходящую от Ратхара неуверенность, и потому выказывал презрение к слишком неловкому и несмелому наезднику.
В отличие от смирных кобыл, которые просто шли туда, куда указывал всадник, Гром сам врался в бой, чувствуя, где враг, и стремясь как можно скорее ринуться на него. И глядя на тяжелые копыта, Ратхар не сомневался, что этот конь сможет биться и без наездника, круша шлемы и плюща кирасы мощными ударами.
Непривычным было и седло, снабженное высокой, едва ли не до самых лопаток, спинкой, а также стременами, почти полностью закрывавшими ступни. Это было рыцарское седло, изготовленное таким образом, чтобы всадника не сбил с коня собственный пришедшийся в цель удар.
- Зажми древко подмышкой, - окликнул юношу Бранк Дер Винклен, наблюдая за тем, с какими усилиями его оруженосец пытается удержать в подчинении скакуна. - Покрепче, парень! И не своди глаз с мишени!
Рыцарь откровенно потешался, следя за потугами Ратхара, пытавшегося обучиться всем премудростям конного боя. И именно сейчас юноша, вооружившись четырехфутовым копьем-лансом, этакой оглоблей, наконечник которой был затуплен, поскольку оружие являлось лишь учебным, готовился произвести атаку. В полутора сотнях шагов перед Ратхаром на шесте, укрепленном на короткой вертикальной оси, была повешен ярко раскрашенный щит. В него-то юноша и должен был попасть копьем на полном скаку, но сам он сомневался в возможности такого успеха. Несмотря на старание, пока у него не очень получалось одновременно управлять и норовистым скакуном, и копьем, даром, что оно обладало идеальным равновесием.
- Ну, давай, - скомандовал Дер Винклен. - Вперед, парень! Пошел!
- Йа-ха! - Ратхар рванул поводья, пришпорив рвавшегося в бой коня, и помчался вперед, так, что стены замка, нависавшие над ним слева, показались смазанными.
Гром шел убористой рысью, постепенно переходя в легкий галоп, а его наездник как можно крепче обхватил древко копья, прижав его подток локтем к телу и пытаясь направить острие точно на цель. Пожалуй, конем сейчас и вовсе не нужно было управлять. Настоящий боевой скакун, Гром видел цель столь же четко, как и всадник, и сам шел прямо на нее. Когда до щита, служившего мишенью, осталось лишь несколько шагов, Ратхар невольно зарычал сквозь зубы, впившись в яркое пятно взглядом. Наконечник копья с гулким стуком коснулся щита, скользнув по испещренной зарубками поверхности, и всадник промчался мимо.
Кинтана, нехитрое приспособление, служившее для тренировок всадников, было весьма мерзкой вещью, поскольку на противоположном щиту конце шеста висел груз, и при точном попадании он запросто мог ударить наездника в спину, вышибая из седла. А потому Ратхар только сильнее рвал удила, с радостью услышав за спиной свист рассекаемого противовесом воздуха.
- Получилось, - воскликнул он, поняв, что е только поразил цель, но еще и сумел уклониться от ответного удара. - У меня получилось!
Воздев копье над головой, острием к небу, всадник развернул коня обратно, но теперь уже не так гнал его, как прежде. Боевой скакун должен был выдержать единственную атаку, которой обычно хватало, чтобы одержать победу в поединке или настоящем бою. Рыцарские жеребцы были сильны, но не отличались особой выносливостью, и потому теперь, исполнив задуманное, Ратхар старался щадить Грома, предоставив ему короткий отдых.
- Неплохо, парень, - одобрительно кивнул Дер Винклен, когда его оруженосец вернулся, теперь уже пустив коня спокойным шагом. - Лучше, чем вчера, будь я проклят!
Рыцарь предпочел не напоминать своему оруженосцу и ученику о трех неудачных попытках. Бранк помнил себя в юности, и не мог сказать, что был более ловким и умелым, чем этот юнец. Тем более, Ратхар старательно осваивал все тонкости боевых искусств, которые постигал под руководством самого Дер Винклена. Лишь недавно юноша сел верхом на боевого коня, примерившись к копью, и уже достиг определенных успехов.