Клинья рыцарей Эрвина втоптали в землю оказавшихся на их пути легковооруженных воинов, и, не сбавляя хода, врезались в строй тяжелой кавалерии. Но там уже были готовы к новой напасти.
- Слева, - Бранк Дер Винклен развернул своего жеребца навстречу подступавшим врагам, перехватив наперевес тяжелое копье. - Противник слева! К оружию! Кто может биться, за мной! - И рыцарь, пришпорив коня, ринулся навстречу воинам Эрвина.
Дьорвикский воин не ждал, что кто-либо последует за ним. Он просто направил коня навстречу первому попавшемуся врагу, крепче прижав копье локтем. Удар рыцаря был точен, и граненое острие, скользнув по верхней кромке щита, пронзило тяжелую кольчугу-хауберк и вошло противнику в грудь, выбив несчастного из седла. Но и Бранк остался без оружия, а кругом уже оказалось полно вражеских воинов, жаждавших крови.
Рыцаря атаковали сразу двое, но наперерез им бросился Ратхар. Оруженосец неотступно следовал за своим господином, и сейчас был готов помочь ему, забыв о волнении и страхе. До боли в ладони стиснув толстое древко копья, полое, чтобы легче ломалось при ударе, не выбивая из седла своего владельца, юноша нацелил острие в голову одному из противников. В щит Ратхара что-то ударило - сперва парень не понял, что это было прошедшее вскользь чужое копье, - а в следующий миг и Ратхар достал своего противника, поразив его в лицо.
Всадники промчались мимо друг друга, и юноша поспешно развернулся, почти не используя рук, и управляя своим норовистым скакуном только одними лишь коленями, в этот момент плотно сжатыми и почти уже одеревеневшим от напряжения. Ратхар не различал, кто перед ним, друг или враг. Он просто видел силуэт, мишень, которую и старался поразить, как учил его прежде сам Дер Винклен.
Длинное копье, на самом деле почти идеально уравновешенное, казалось сейчас жутко тяжелым и неудобным. Кое-как справившись с ним, Ратхар бросился на очередного противника, но тот уверенно принял яростный, но неумелый удар на свой щит, с одного взмаха перерубив древко длинным седельным мечом-двуручником.
Ратхар не мешкал, тоже выхватив из ножен свой клинок и продолжив атаку. Гром хрипел, рычал, словно обезумевший дикий зверь, и вместе с ним рычал сам всадник, ожесточенно орудуя клинком. Его меч был короче, но все же юноша смог вплотную подобраться к противнику... для того лишь, чтобы все его отчаянные выпады разбились об надежную защиту. Всякий раз на пути клинка Ратхара оказывался вражеский меч, и юноша стал отступать, все еще пытаясь достать своего противника. А тот, легко, словно пушинкой, размахивая длинным седельным мечом, сам перешел в наступление, и после очередного выпада, лишь немного не достигшего цели, сбил с головы юноши шлем.
Оруженосец Бранка Дер Винклена, в горячке боя уже не видевший, где бьется его господин, и жив ли он вообще, отступил, понимая, что был сейчас на волосок от гибели. Но его противник, громадный, затянутый в кольчужную броню, отчего-то не спешил довершать начатое.
- Щенок, - прорычал воин, в голосе которого скользнуло удивление. - Что ты забыл здесь? Смерти ищешь? Так ведь ты ее уже нашел однажды! Неужели мало?
Только теперь Ратхар смог различить герб на щите своего противника - три золотые звезды на синем поле - и, вглядевшись в полускрытое шлемом лицо, узнал давешнего капитана личной гвардии Яриса, того, кому был обязан жизнью.
- Я сражаюсь за своего короля, - срывающимся от волнения и напряжения голосом ответил юноша. - А бьюсь за Альфион. А ты кому служишь? Ты раз спас мне жизнь, вступившись за меня перед своим господином, так разве можешь сейчас убить меня?
- Твой король - ничтожество, - рассмеялся капитан Рокан, злорадно добавив: - И, к тому же, сейчас наверняка уже мертвец!
Всадники отпрянули друг от друга, предоставляя своему противнику краткую передышку. Удивительно, но в их схватку никто не вмешивался, хотя в царившей вокруг суматохе едва ли было возможно помнить о благородных правилах поединка.
Рыцарь Ярис был одним из первых среди альфионских дворян, кто привел к объявившему о своем намерении вернуть трон Эрвину отряд, заложив первый камень в столп могущества вернувшегося из небытия принца. Но сам рыцарь был стар, и не вышел в поле, предоставив сражаться за честь короля, за свою честь тем, кто получал за это щедрую плату золотом. Рокан уже успел прикончить одного спешенного рыцаря, просто пустив по нему своего коня, а затем заколол нерасторопного лучника, и не желала останавливаться на этом.
- Я убью тебя, как убью всякого, кто станет на моем пути, - пригрозил Рокан. - Знак, что ты носишь на челе, не спасет глупца. Всякий шанс дается лишь раз, и, видимо, судьбы было угодно, чтобы ты умер не под плетями слуг моего господина, а здесь, на этом поле, от моего клинка. А я никто, чтобы спорить с судьбой, и потому исполню предначертанное без колебаний. Такому увальню, как ты, нечего делать на поле боя, но если уж ты здесь, то впредь не жди пощады!
- Но и ты не получишь ее, - воскликнул Ратхар, ринувшись на врага. - Ты предал моего короля, и потому сейчас умрешь!
Воспользовавшись замешательством своего противника, юноша рискнул, вложив все силы в атаку, и просчитался. Отразив град выпадов, Рокан, настоящий ветеран, живым вышедший из множества стычек, в щепу раскроил щит Ратхара, а затем ударил его наискось в грудь. Клинок на излете скользнул по броне, срывая железные чешуи, и на долю дюйма погрузился в плоть юноши, пробив и панцирь, и стеганый поддоспешник.
Капитан гвардии Яриса замахнулся вновь, чтобы добить раненого врага, но в этот миг явилась помощь, на которую юноша уже не особенно и рассчитывал. Бранк Дер Винклен, вырвавшись из водоворота сражения, накинулся на Рокана, тесня его своим конем и изо всех сил крестя воздух пред собой узким клинком верного эстока, уже не единожды обагрившегося чужой кровью.
Бранк сражался в непривычной для этих земель манере, и все же его противник сумел отразить несколько выпадов. Но затем защита Рокана дала слабину, и граненое лезвие впилось воину в грудь, так, что из спины проклюнулось окровавленное острие меча. Рыцарь рванул свое оружие, высвобождая клинок из плоти мертвеца, и слуга Яриса, склонившись к шее своего скакуна, словно просто устал, выпустил из рук клинок, так и не сумевший спасти его жизнь.
Все перемешалось, и Бранк Дер Винклен с трудом различал, кто свой, а кто - враг. После первой сшибки, когда на земле оказалось добрых полсотни бойцов с обеих сторон, бой распался на череду коротких, ожесточенных поединков, хотя если на тебя набрасываются сразу два-три латника, за спиной которых крутятся, выжидая момент, еще и несколько конных стрелков, назвать такую стычку честной схваткой трудно. Но Бранк не ждал от врага особого благородства, не рассчитывая к тому же на чью-нибудь помощь. Каждый защищал свою жизнь, и рыцарь, не считая врагов, просто атаковал их. Сейчас вся его воля, вся решимость собрались на острие верного клинка, которым Дер Винклен пронзал кольчуги, пробивал, точно шилом, пластины панцирей и отсекал вооруженные руки.
Прорвав строй врага, Бранк оказался в кольце, и несколько минут только и мог, что отражать удары. Дважды его чуть не достали, и чужие мечи скользили по броне, а раз в полудюйме от затылка рыцаря пронесся, с гулом рассекая воздух, лезвие боевого топора. Но внезапно подоспела помощь - два латника, сопровождаемые конным арбалетчиком - и сообща дьорвикский рыцарь и его нынешние соратники расправились с пятью врагами, продолжив затем бой вновь каждый сам по себе, хотя и держать рядом друг с другом.
Очередной противник, возникший откуда-то из гущи сражавшихся, налетел на рыцаря, размахивая боевым цепом. Шипастый шар, соединенный с рукоятью короткой толстой цепью, вспорол воздух в опасной близости от лица Бранка, и рыцарь едва успел закрыться щитом, одновременно заставив своего коня пятиться назад. А враг не унимался, и, решив, что противник не уверен в себе, продолжил атаку.
Боевой цеп - очень страшное оружие, и в умелых руках он гораздо опаснее даже, чем самый лучший клинок. А тот, кто атаковал Дер Винклена, был достаточно ловок и проворен, чтобы рассчитывать на победу. Но и Бранк учился высокому искусству боя не только на плацу. Ему прошедшему немало стычек с варварами-номадами, славившимися тем, что никогда не берут пленных, довелось многажды проверить в деле свое мастерство, и сейчас рыцарь был готов снова доказать безликому врагу, кто из них - лучший.