- Мерзкий выродок, - рычал себе под нос ломившийся сквозь дебри воин. - Я доберусь до тебя!
Возле головы десятника свистнула стрела, и Хуберт почувствовал, как оперение коснулось щеки. Еще одна клюнула его в левое плечо, пронзив броню, но воин не чувствовал боли. Там, за спиной, лежали его солдаты, его товарищи, мертвые, а он был еще жив, и желал только одного - отомстить.
- Я иду, трусливый пес!
Хуберт ударил перед собой мечом крест-накрест, разрубая намертво переплетенные ветви, и в следующий миг очутился лицом к лицу со стрелком. Ему хватило только одного короткого взгляда на противника, чтобы понять - этот стройный высокий воин, сжимавший в руках громадный лук, не мог быть человеком. Узкое лицо, раскосые глаза, торчащие из-под копны золотисто-рыжих волос заостренные кончики ушей, словно у лесной кошки-рыси - просто смертный не мог так выглядеть. На Хуберта, прищурив зеленые глаза, смотрел, медленно поднимая лук, настоящий эльф.
- Нелюдь, - удивленно пробормотал десятник, невольно опустив клинок. - Будь я проклят!
На миг время замедлило свой бег, и воин видел, видел во всех мельчайших подробностях, как лучник достал из длинного колчана бронебойную стрелу с узким и длинным, точно шило, наконечником. Вот жало уставилось в грудь Хуберту, скрипнула тетива лука... а затем все вернулось на свои места, росчерком мелькнула стрела, воин ощутил сильный удар в грудь, боль, пронзившую тело, почуял, как земля уходит из-под ног. А потом свет померк, больше десятник не чувствовал ничего.
Эвиар опустил оружие, бесстрастно взглянув на убитого воина. Этот человек смог подобраться к нему слишком близко, он оказался очень быстр, но, главное, ощущение неизбежной гибели придало ему сил и решимости. Так было всегда - люди не успевали привыкнуть к своей ничтожно короткой жизни, не успевали научиться ценить ее, и потому без колебаний шли на смерть, веря в то, что она может быть красивой. Эльф, даром, что считался совсем юным по меркам своего народа - пожалуй, он прожил намного дольше, чем любой из людей - видел много смертей и знал, что все они одинаково омерзительны.
Между деревьями мелькнули фигуры затянутых в кольчуги воинов, сжимавших в руках обнаженные клинки. Эвиар напрягся на мгновение, но затем различил знакомые лица и успокоился. Эйтор со своими спутниками подоспел как раз вовремя.
Король тоже не придал значения раскиданным по поляне телам, оказавшись еще более безразличным, чем сам эльф. Это были враги, они стояли на его пути, а значит, должны были умереть, и только. Зато Бранк Дер Винклен не смог смолчать.
- Для чего нужно было убивать их? - раздраженно бросил рыцарь, остановившись над телом десятника. - Они не знали он нас, не могли нам помешать. Мы прошли бы стороной, только и всего. Твоя кровожадность погубит нас, эльф. По этому следу за нами теперь кинется половина войска Эрвина!
Наверное, сказывалось напряжение последних дней. Отряд шел по глухим лесам, не останавливаясь до тех пор, пока люди не начинали оступаться на ровном месте от усталости. Коней пришлось бросить - всадники, да еще и с оружием, не прошли бы по таким дебрям, а на любом тракте их тотчас заметили бы, быстро отрядив погоню. Этого Эйтор не хотел. Король вообще не рисковал выходить к обжитым местам, опасаясь - не без оснований - что там его могут поджидать воины принца Эрвина.
Люди устали, и Бранк Дер Винклен, на плечи которого легло немало забот, тоже чувствовал себя измотанным до предела. В глубине души он понимал - эти враги могли доставить немало забот, и их гибель избавила отряд от многих проблем. Но то, что они пали от руки эльфа, тем более, что погибли не в честном бою, а оказались перебиты, как куры, рождало в его сердце раздражение и ненависть, и потому рыцарь просто не нашел в себе сил сдержаться.
- Они преградили путь королю, - холодно усмехнулся Эвиар. Во взгляде его читался вызов. - Ты и прежде предпочитал оставлять за спиной врагов, человек, или только сейчас стал страдать такой жалостью к своим родичам? Там, на поле, помнится, ты убивал без колебаний.
Рыцарь метнулся к эльфу, замахиваясь клинком. Эвиар отступил назад, опустив изящную ладонь на рукоять легкого клинка, но обнажить оружие не успел - на пути Бранка мгновенно вырос король Эйтор. Дер Винклен замер, точно ткнувшись в стену, и опустил взгляд.
- Довольно, - негромко, но таким голосом, что не подчиниться было невозможно, произнес правитель Альфиона. - Сейчас не время и не место для ссор. Если рядом враг, и его можно уничтожить, то нельзя не пользоваться таким шансом. И я лично прикончу всякого, кто станет на моем пути, вольно или невольно, - грозно вымолвил он. - Тебе же, рыцарь Бранк, скажу, чтобы впредь ты научился сдерживать себя. Мы здесь все равны, неважно, какая кровь течет в наших жилах. Хочешь боя с Эвиаром - сперва тебе придется убить меня!
- Прошу простить, государь, - Дер Винклен виновато склонил голову. - Этого больше не повторится. Усталость и тревоги последних дней лишили меня выдержки.
- Усталость, - буркнул Эйтор. - Все мы устали, но это не значит, что нужно вцепляться в глотки собственным товарищам. Вам обоим еще представится возможность пустить кровь, но только не друг другу, и ублюдкам Эрвина. Они не отстанут, и даже если сейчас потеряли наш след, быстро исправят оплошность. Так что нужно двигаться дальше.
Сам король был готов идти, не останавливаясь. Третий день немногочисленный отряд пробирался по лесам, обходя стороной селения и хутора, стараясь не показываться даже на полузаброшенных лесных дорогах. И сам Эйтор наравне со всеми делил невзгоды пути. Правитель Альфиона ходил в дозор, сменяя утомившихся воинов, наравне со своими спутниками занимался обустройством лагеря, когда усталость брала свое, и идти дальше просто не было сил. Целыми днями он не вылезал из брони, исходя потом, но предпочитая его собственной крови. Здесь, в глухих дебрях, запросто можно было проглядеть засаду, получив болт в спину, и кираса при всей своей тяжести давала хоть призрачный шанс на спасение, возможность ударить в ответ.
Но все же не каждый из тех, кто оказался в эти дни рядом с государем, мог явить такую же выносливость и упорство. Люди едва держались на ногах - кроме утомительной дороги их изматывало не спадающее напряжение, вечное ожидание боя, готовность к появлению врага. Порой это чувство становилось вовсе невыносимым, и за каждым кустком чудилась засада, каждый шорох казался поступью идущего по следу беглецов колдуна. И теперь воины не находили в себе сил сделать хоть шаг, предпочитая устроить привал даже рядом с остываю0щими трупами - к подобному соседству они давно уже привыкли.
- Позволь передохнуть, мой король, - взмолился рыцарь Рамтус. Молодой воин взял на себя обязанности опекать государя, заменив верного Грефуса. - Мы устали, нам нужно хоть немного подкрепить свои силы. Если наткнемся на врага, то не сможем даже поднять клинок.
- Я думаю, государь, сейчас нет смысла бежать так же быстро, как прежде, - согласился и Бранк Дер Винклен. - Думаю, мы вырвались из кольца облавы. Враг потерял наш след, отстал, и у нас, должно быть, есть приличная фора.
- Хорошо, - недовольно кивнул Эйтор. - Но до темноты мы должны убраться отсюда хотя бы на пару лиг, иначе дружки этих вот - он указал на покойников, которых никто не потрудился хотя бы забросать ветками - возьмут нас тепленькими.
- Я поброжу кругом, - предложил Эвиар. - Осмотрюсь, узнаю, нет ли поблизости чужаков. А вы можете пока отдыхать - все враги, чьи следы я видел, лежат здесь, и нет нужды опасаться внезапного нападения.
Король лишь устало кивнул. Чем больше проходило времени, тем больше он понимал, как повезло отряду, что среди беглецов оказался эльф. Эвиар мог ходить по лесу беззвучно, словно тень, буквально растворяясь в зеленом сумраке. Он был неутомим, сосредоточен, и мастерски владел луком. К тому же эльф старался являть собой образец покорности, безропотно и четко исполняя все приказы, но уж если он начинал упрямиться, требуя поступить так, а не иначе, даже король вынужден был соглашаться. Потому и сейчас Эйтор не стал возражать, когда Эвиар предложил разведать дальнейший путь.