— Никому из нас наверняка не ведом час кончины, — ответил я скорее по привычке, потому что давно понял, что мученик держался при жизни лишь боясь унести в могилу невероятную тайну. — Все в воле Создателя. Но наши молитвы будут сопровождать твою душу. Назови свое имя, чтобы они обрели завершенность.
— Мое имя вам ничего не скажет, да я и сам уже не уверен, какое из имен, что остались в памяти, принадлежит мне. Я — путешественник. Поиски нового, неизведанного, носили меня по свету, и мало оставалось мест, где я еще не бывал. Чрезвычайная легкость в изучении языков служила мне хорошую помощь, и я ходил из страны в страну, знакомился с разными обычаями, изучал странные народы… В этот закоулок Полуденного континента я попал несколько лет тому. В то время, обо мне уже слышали, как о путешественнике бывалом и удачливом даже в Зелен-Логе. Узнав, что я собираюсь в очередную экспедицию, ко мне обратился Мастер-хранитель. От имени Академии он предложил мне большие средства, с условием, что я обязательно зайду в некий район, где при неизвестных обстоятельствах исчезли два хранителя. Путешествуя в одиночку, я не нуждался в деньгах, но дома оставались пожилые родители… А в предложении Оплота не было ничего зазорного, и мы быстро пришли к согласию.
Высадившись на Черном мысе, я не спешил выполнять поручения Оплота, рассудив, что прежде, чем лезть в опасное место, необходимо ознакомиться с местными языками и обычаями. Мастер Казарус, вероятно, согласился бы со мной, потому что ему важен был результат поисков, а не еще один исчезнувший эмиссар.
— Вот! — перебил чтеца наставник Блажен. — Слышали? Рассказчик сам отсылает нас во времена Казаруса!
— Безусловно, — согласился Остромысл. — Мы все отметили этот момент. Продолжай, юноша…
— Высадившись на Черном мысе, я не спешил выполнять поручения Оплота, рассудив, что прежде, чем лезть в опасное место, необходимо ознакомиться с местными языками и обычаями. Мастер Казарус, вероятно, согласился бы со мной, потому что ему важен был результат поисков, а не еще один исчезнувший эмиссар.
Так минуло несколько лет…
Побывав везде, где лишь можно и пожив среди множества племен, я решил, что достаточно приготовился к важнейшему испытанию. Вождь племени Гепардов, с которым я подружился ближе других, всячески пытался отговорить меня от этого путешествия, говоря, что там, за горами, плохое место, и что ни один человек оттуда еще не возвращался… Но для настоящего исследователя, чем опаснее — тем интереснее. И, дождавшись окончания сезона дождей, я пустился в путь.
Представьте себе мое удивление, когда после недельного путешествия дикими дебрями, с северного склона высокой горы, я неожиданно разглядел у ее подножья ухоженные поля, сады, стада коров и довольно большое селение…'
На этом месте послушник кашлянул и умолк.
— Ну, в чем дело? — недовольно вскинулся Блажен.
— Эта страница совершенно не читаема, наставник, — объяснил тот. — Размытые и неразборчивые каракули.
— Да, — согласился тот, взглянув на протянутые листы. — Время не пошло на пользу документу. Жаль, но ничего не поделаешь. Продолжай с того места, где слова становятся понятными.
* * *
— … какой благословенной показалась мне эта неведомая страна! Нарядные, уютные домики, ухоженные, взлелеянные сады. В каждом селении, пусть даже всего из дюжины жилищ, красивая каплица. А какая чистота! Мощеные камнем дороги, посыпанные толченым кирпичом и песком дорожки. Бордюры и низенькие штакетники, ограждающие цветники перед ухоженными и опрятными домиками аккуратно побелены известью. Даже дымоходы, и те, казалось, старались спрятать дым, чтоб не нарушать общее впечатление. Хотя секрет, наверняка, в том, что никто не клал в очаг сырые дрова.
Так случилось, что тот день, когда я вошел в первый на моем пути городишко, был воскресным, и все население, в праздничных нарядах собралось на утреннюю мессу. Вокруг себя я видел лишь счастливые, добродушно улыбающиеся лица. Взрослые мужчины и женщины искренне радовались жизни, воспринимая его, как бесценный дар, к которому нужно относиться бережно и уважительно. Что ж, если миссионеры хранителей, попав в этот волшебный мирок, решили здесь осесть и забыли об остальном мире, то кто сможет упрекнуть их за это? Только не я…
Выбрав один из домов, я решил попроситься в гости и познакомиться с особенностями здешней жизни поближе. Наверно, это было легкомысленное решение, но добродушие, которым так и веяло отовсюду, очень уж к этому располагало.
Поднявшись по резному крыльцу, я постучал специально повешенным рядом с дверью деревянным молоточком о косяк.
— Просим, просим! — послышались из-за застекленных дверей веселые, беспечные голоса взрослых и детей. А мгновение позже на пороге показался хозяин дома. Крепкий мужчина моих лет, румяное лицо которого так и сияло.
— Слава Создателю! — поздоровался я учтиво.
— Пусть Его милость всегда пребудет с нами, — искренне ответил хозяин. — Милости просим. Давненько нас никто из высокочтимых наставников не навещал…
Не ведаю, почему он принял меня за наставника и кто они, но выяснения этого, как и многих других вопросов, решил оставить на потом.
Мужчина посторонился, пропуская меня внутрь. Пройдя просторные сени, я очутился в горнице, где стоял стол, накрытый для праздничного обеда, вокруг которого собралось все семейство: мать и трое подростков.
— Милости просим, присоединяйтесь… Отобедайте с нами.
— Просим, просим, — поддержала мужа хозяйка, а старшенький мальчик между тем придвинул шестой стул. Девочка достала с полки тарелку и искусно вырезанную ложку.
— Благодарю, но…
— Будете благодарить потом, — мило улыбнулась женщина, насыпая в тарелку щедро приправленный овощами гуляш, — если понравится моя стряпня. Кто знает, к чему вы в столице привыкли…
Спорить было напрасно, и я присел к столу. Младший сынишка тут же поднес мне миску с водой для мытья рук.
Хозяин занял свое место и начал молитву. Тонкие голоса детей и супруги так ладно сливались с его густым басом, так что я и не заметил, как присоединился к ним.
Ели медленно, с чувством достоинства, смакуя каждый кусок… И только после того, как моя тарелка, словно по волшебству, опустела — хозяин начал разговор.
— Меня зовут Улаф, господин наставник… Я и моя семья счастливы, что вы выбрали наш дом для отдыха. Позволите поинтересоваться: далеко путь держите?
— Не очень, — ответил я пространно, обдумывая: как держаться дальше и что именно рассказывать.
— Давно из столицы? — поинтересовалась хозяйка. — Как здоровье Солнцеликого? — и тут же стушевалась под укоризненным взглядом мужа. — Извините, мое праздное любопытство, но в храме возносили молебен, вот я и подумала…
— Гм… — тянуть с правдой больше не было смысла. Ничего не зная о здешней жизни, я мог обмолвиться в любую минуту и уж тогда, вряд ли хозяева продолжали б принимать меня с прежней гостеприимностью. — Прежде всего, я хотел бы извиниться перед вами, за возникшее недоразумение… Я, уважаемые хозяева, не тот, за кого вы меня принимаете… По правде говоря, я впервые в вашем городе, как и вообще в стране… Я — чужеземец…
После этих слов, в комнате установилась такая тишина, что можно было расслышать биение сердец. Некоторое время и взрослые, и дети сидели неподвижно, таращась на меня широко раскрытыми глазами. А затем начался ад…
С диким визгом старший мальчик вцепился в косы сестры и стал свирепо дергать их во все стороны. Да так увлеченно, что не заметил, как младший, ухватил с кухни тяжелую сковородку, подкрался к брату из-за спины и с силой врезал ему по голове. Тот вскрикнул и, обливаясь кровью, свалился на пол.
Хозяйка нервно хохотнула и медленно потянулась рукой за ножом.
— Как вы меня допекли, — проговорила почти шепотом и так свирепо блеснула глазами, что девочка и младший с визгом прыснули в другую комнату.