Березе,
ниспадающей в Онегу.
Принадлежу
медлительному снегу,
рожденному в полночном фонаре.
Д о р о ж н ы м разговорам по душам.
Гостиницам величественно душным.
Богам
поверженным.
Богам
грядущим.
Редакторским цветным карандашам.
То званый,
то не н у ж н ы й , как нагар,
принадлежу
удачам и уроиам.
Аэродромам.
И пустым перронам.
Д р у з ь я м .
И в меру вежливым врагам.
Ж и в у .
Умею.
Знаю.
И могу.
Терплю.
Вникаю
Верю и не верю.
И все-таки
принадлежу мгновенью,
когда мне дочка говорит:
«Агу...»
Принадлежу
предчувствию вины.
Ветрам
над непокрытой головою.
50
О к о п а м ,
захлебнувшимся травою.
И обелискам завтрашней войны.
Еше принадлежу
воде в горсти.
Д н ю .
рыжему от солнечных проталин,
который так талантлив, так бездарен
и так высок;
что мне
не дорасти...
В квадратик телевизора г л я ж у .
Принадлежу и твистам и присядкам.
Принадлежу
законам и присягам.
А значит, и себе
принадлежу.
Г О Л О Д
Кайсыну Кулиеву
Метелью ошарашен город.
Д о м а —
в сугробах,
будто в мыле...
Я голодаю.
Это —
голод
на то, что происходит в мире.
М и р
кажется большим и ушлым.
А мне его сенсаций мало!
И для меня газета утром —
как героин
.ми наркомана.
Я голодаю,
голодаю,
барахтаюсь в журнальной снеди.
Спешу.
Внимаю клокотанью
событий
на моей планете.
51
От войн
до сбора земляники,
от спорта
до проблем жилищных.
Д у р м а н н ы й запах
новой книги
мне слаще
запаха шашлычных.
Не понимаю.
Понимаю.
Приветствую.
И о с у ж д а ю .
Смиряюсь.
Голову ломаю.
И голодаю,
голодаю.
То важным занят,
то — мурою.
Д ы ш у .
Найти себя пытаюсь.
И голодаю.
И порою
пустыми слухами питаюсь.
Вот возмутился,
поперхнулся...
Но если д а ж е в снах витаю,
мне снится, будто я проснулся
и голодаю,
голодаю.
П А Л А Н Г А
А. Малдонису
«Палау к»
значит
«подожди».
Паланга —
значит, идут д о ж д и .
В аллеях с к у ч н о . Темно в палатках.
А ты
палаук.
Ты палаук.
52
Тогда увидишь ее т а к о ю ,
как я увидел...
Устали ветры.
И солнце
в дюны вонзило корни,
и там они проросли мгновенно!
И стал песок
первозданно желтым,
он лился расплывчатым ж и д к и м шелком!
Он терся щекой.
Он кипел под ногами.
И плавился. И расходился кругами!..
Я точно тебе не с к а ж у ,
но, наверно,
солнце
было и снизу и сверху!
Оно по соснам текло,
содрогаясь.
И д а ж е море перепугалось...
И посредине т а к о г о разлада
стояла
застенчивая Паланга
и водоросли перебирала рукою...
Еще ты увидишь ее т а к о ю .
«Палаук»
значит
«подожди».
Паланга —
значит,
идут д о ж д и .
* * *
Невероятное спасибо,
дюны!..
Освобожденно кровь стучит в виске.
Все грустные
и все пустые думы
растаяли в спрессованном песке.
Спасибо дюнам...
53
Высоко и прямо
они взлетели —
за грядой гряда.
Они п о х о ж и на большое пламя,
которое застыло навсегда!
Сейчас по склонам
чайки бродят в а ж н о .
М и р
красноватым светом озарен...
Все это ваше, люди!
Ваше!
Ваше!
К а к мы богаты
небом и землей!
К а к мы богаты ливнями мгновенными
и трепетным дрожанием стрекоз.
И снегом.
И нетронутыми вербами.
Смолой,
лениво капающей в горсть.
Д у р м а н я щ и м и запахами сена.
Тяжелой желтизной пчелиных сот.
Богаты
югом мы.
Богаты
севером.
И ревом рек.
И тишиной лесов.
И ж а в о р о н к а песней беспричинной.
И соснами, смотрящими в зарю...
Я на песке тугом
лежу песчинкой
и тихо-тнхо дюнам говорю:
— Спасибо,
дюны!
До конца спасибо.