и добрая душа...
П о ж а л у й с т а , ответьте,
прервав
хвалебный вой:
89
вы что,—
узнав о смерти,—
прочли его впервой?!
П о ж а л у й с т а , скажите,
уняв взыгравший пыл:
неужто он при жизни
хоть в чем-то х у ж е
был?!
Поминные застолья,
заупокойный звон...
Талантливее — что ли —
стал
в черной рамке
он?!
Убийственно ж е с т о к и ,
намеренно горьки
посмертные восторги,
надгробные д р у ж к и .
Столбы словесной пыли
и фимиамнын дым...
А где ж вы раньше
были,—
когда он был
живым?
Р О С С Т А Н И
Северное название
для перекрестков
росстани.
Росстани —
расставания,
сизых туманов роздыми.
Сонных озер свечение,
ж а ж д ы моей утоление.
Росстани — разлучения.
Росстани — отдаление...
Росстани!
Полночь морозная
охнула и пропала!
Вымахнувшие розвальни,
лошади в клубах пара!
90
Черные,
к а к супостаты,—
вдаль
по белому полю...
(Где это было, кстати?
Ж а л к о , что я не помню...)
Десять шагов
до росстани.
Столько же —
до расставания...
Звезд
голубые россыпи
вздрагивали, позванивая.
Слушая ветры добрые,
гладя березы нежно,
я проходил сквозь долгие
росстани
Заонежья.
Зная, что в ливнях
росных,—
то электронно,
то ветхо,—
все мы живем на росстанях,
на сквозняковых росстанях,
на бесконечных росстанях
нсвозмутнмого
века.
НА Ю С О В О Й ГОРГ.
Могила И. Л. Федосовой до сих пор не
найдена. Знают только, что знаменитая
народная сказительница похоронена
в Заонежьс на кладбище села Кузаран-
да.
Возле озера
сгнила оградка тесова.
11а горе —
деревянных крестов разнобой...
Спой,
Ирина Андреевна,
свет-Федосова!
91
Про крестьян Олонецкой губернии
спой.
Спой про них и за них.
За могутных,
за рыжих,
за умельцев,
уставших от долгих трудов,
за больных бурлаков,
за гундосых ярыжек,
за обиженных свекром и боженькой
вдов.
За прозрачных старух,
за детишек в коросте,
за добытчиков леса на тропах кривых...
Ты, Л р и н у ш к а ,
выскажи их безголосье.
Пособи сиротинам.
У в а ж ь горемык.
Научи их словам,
дай им собственный голос,
тем, которые,—
ежели полночь страшна,—
медяком похваляясь,
в беде хорохорясь,
по-звериному воют над чаркой вина...
Ты спаси их.
Спаси от извечной напасти.
Ты их выпрями,
выправь,
людьми назови.
Ведь не зря по России —
всё Спасы да Спасы.
На Терпении Спас.
На Слезах.
На Крови...
Ты начни причитанье тихонько.
Особо.
Неторопко.
Нежданно, как дождь в январе.
Спой,
Ирина Андреевна,
свет-Федосова!
Спой, к а к в детстве,
на Юсовой скорбной горе...
92
Впереди у тебя —
одинокая старость
и могила,
ушедшая в небытие...
Л и ш ь бы песня осталась.
Л и ш ь бы правда осталась.
Л и ш ь бы дело осталось.
Твое и мое.
Б А Н Н Ы Й Л Е Н Ь
Прямо над Онегою —
десять
бань...
Таз эмалированный —
будто барабан!
Десять потрясеяяй,
десять заварух,
десять раз:
«Ох, ты-ы!..»,
десять раз:
«У-у-ух!..»
Десять раз — холодно,
десять — горячо,
десять раз
веником —
через плечо!
Простуда не в простуду,
беда не в беду!
Десять поминаний черта в аду!..
Десять долгих выдохов:
«Кончено...
Предел...»
Десять обновленных, распаренных тел...
А через дорогу — десять
домов.
Над печными трубами —
десять дымов.
Десять хозяюшек угодить хотят,
булкн-налетушкн в масле бухтят...
Десять аккуратных стираных рубах.
Десять папиросок мерцают в зубах.
Десять откровений:
« Ж а р неплохой...»
93
Десять ложек тянутся
за ухой.
Десять перепутанных
прядей волос.
Десять капель белого: