После всего, что с ними произошло, они заслужили этот прекрасный новый дом, хорошие времена, мир и радостную жизнь вместе. Если все пойдет хорошо, они будут благословлены рождением ребенка.
Неожиданный укол зависти пронзил его грудь.
Нахмурившись, Сет уставился на янтарную жидкость в своем стакане, сделал несколько глотков и допил виски. Когда он снова посмотрел на них, почти осязаемая любовь троицы все еще бросалась ему в глаза. Боль пронзила его еще раз. Господи, как же он ненавидел это сентиментальное дерьмо!
Может, ему и не стоит удивляться. У него не было ничего похожего на значимые отношения с тех пор, как… Ну, в течение многих лет. Полностью по его собственной вине. Восемь лет назад он дал обет одиночества. Это было здорово… в основном. Сегодня он поймал себя на том, что хочет большего.
Если он не примет радикальных перемен в своей жизни, у него никогда не будет этого.
Шаги позади и внезапный громкий хлопок заставили его резко обернуться, каждый мускул напрягся. Выстрел из пистолета?
С грохочущим сердцем он оглядел собравшихся. Ничего, кроме разговоров и смеха — и одного из наблюдателей подземелья теней, Пайка, открывающего бутылку шампанского. Глубоко вздохнув, Сет заставил себя расслабиться.
«Сегодня никого не подстрелят. Успокойся».
Внезапно кто-то хлопнул его по спине. Сет обернулся, снова напрягаясь. Боже, в это время года он всегда нервничал…
Он почувствовал себя полным идиотом, когда увидел рядом с собой ухмыляющегося Лиама.
— Это же вечеринка, приятель. Здесь не должно быть напряжённых лиц.
Сет изобразил улыбку:
— Просто погрузился в свои мысли.
— Думал о прошлом?
— О будущем, на самом деле.
Это, вероятно, чертовски удивило Лиама. Его друг поднял бровь:
— Я догадываюсь, о чем ты думаешь. Или мне лучше сказать — о ком?
Сет проследил за взглядом Лиама и удивленно уставился в сторону Хэвенли. Нет никакой ошибки в том, что это ангел.
Она сидела в одиночестве в дальнем конце двора, ее силуэт был освещен праздничными огнями, развешанными между деревьями. Простое голубое платье подчеркивало ее стройные плечи и округлость груди. Ее волосы лежали свободными волнами, похожими на золотые нити, которые с блеском ниспадали на плечи и спускались до талии. Ее стройные ноги заставили его задуматься о том, как они будут чувствоваться, когда обернутся вокруг него. На ней были те же сандалии, что и на их пикнике. Черт возьми, даже ее пальчики были милыми.
Он подозревал, что она будет здесь, но видеть ее все равно было подобно удару в живот.
— Я ее почти не знаю. — И он не должен думать о ней постоянно после всего лишь двух недель знакомства, одного свидания и отсутствия поцелуев. Но по какой-то причине он почти не мог думать ни о чем другом с тех пор, как почувствовал первое необъяснимое притяжение к ней.
— Ну, если тебе это неинтересно, я заткнусь, — поддразнил его Лиам.
— Я не говорил, что мне это неинтересно. Она очень милая. Может, даже слишком. Я бы поставил деньги на то, что она девственница.
К его удивлению, Лиам расхохотался:
— И это проблема? Ты придурок, это просто означает, что её ягодка созрела.
Может, Лиам и прав, но…
— Моя жизнь там в Нью-Йорке.
— Почему ты не можешь наслаждаться ее обществом сейчас?
— Хэвенли не из тех девушек, которых можно трахнуть и бросить. Кроме того, если я останусь и "сорву её ягодку", ты действительно можешь представить, как она скачет по подземелью в корсете, стоит на коленях передо мной? Посмотри на нее…
— Я смотрю. Она может тебя удивить.
Он снова перевел взгляд на друга.
— В этом нет никакого смысла.
— Ты считаешь, что Рейн имела смысл? — Лиам рассмеялся. — Тут дело не в логике. Помнишь, ты сказал, что я вел себя так, будто у Рейн киска-вуду? И ты был прав. — Он кивнул в сторону Хэвенли. — Она твоя.
Сет закатил глаза.
— Я даже никогда не видел ее киску.
— Но хотел бы.
— Я же парень. Она хорошенькая. Это не ракетостроение.
— Нет, это биология. Держу пари, что ты мог бы применить свои сладкие речи, чтобы посмотреть на ее киску. Ты ей нравишься. Я могу это сказать. И она тебе определенно нравится. — Лиам послал ему оценивающий взгляд.
— А что, если она твоя единственная, приятель?
Сет уже начал задаваться тем же вопросом. Слышать, как его старый друг повторяет его вопрос, было жутко.