Когда доктор Бекман одобрительно кивнул ей, она шагнула к ожидавшей ее машине — и споткнулась бы, если бы он не шел прямо за ней. Его рука мгновенно обхватила ее локоть.
— Поймал.
— Извини. Я могу быть такой неуклюжей.
— Нет, я наблюдал за тобой. Ты грациозна, — заверил он, помогая ей сесть в машину.
Только затем он отпустил её.
Хэвенли вздохнула. Неудивительно, что половина женского персонала больницы была без ума от него.
— Ты всегда так мил со мной.
— Ты облегчаешь мне задачу.
Она не знала, что сказать, но служащие парка отвлекли ее, объясняя водителям, как пристегнуть ремень безопасности. Рядом с ней доктор убедился, что она надежно закреплена, прежде чем операторы аттракциона дважды проверили. Затем, резко накренившись, они тронулись в путь.
Нервы грызли дыру в животе, и Хэвенли схватила доктора Бекмана за бедро.
— Все нормально, — он накрыл ее руку своей, переплел их пальцы вместе. — Дыши. Наслаждайся. Тебе будет весело.
— Угу, — согласилась она, но не отпустила его. Когда они поднялись по сверкающему красному туннелю, она повернулась к нему: — На случай, если я забуду сказать тебе позже, я действительно отлично провела время.
К тому времени, когда они вышли на солнечный свет, она все еще улыбалась, и ее горло слегка першило от крика. Доктор Бекман прищурился, приложив палец к уху.
— О, боже мой. Извини.
— Все нормально. Действительно. У меня есть еще одно ухо.
Закатив глаза, она игриво шлепнула его:
— В следующий раз я постараюсь сдержаться. Ведь будет же следующий раз, верно?
— Если ты хочешь ещё раз, да. И не смей ничего сдерживать от меня — никогда. Это моя работа, — он послал ей ироническую усмешку, которую она не поняла.
— Ты уверен?
— Почти каждый, кто проходит через парадные ворота, оставляет свое взрослое "я" позади и в глубине души превращается в ребенка. Я даже не скажу тебе, как неловко мне было в первый раз.
Ее сердце подпрыгнуло от его широкой улыбки.
— Сколько тебе было лет?
— Кажется, двадцать восемь. У меня даже есть пара ушей из той поездки, вышитых моим именем. Я носил их весь день. Я не шучу.
Она рассмеялась: — Ты ел сахарную вату и пел диснеевские песни?
— Возможно, и так. Ты меня осуждаешь?
— Конечно, нет, — но хихиканье вырвалось наружу.
— Все нормально. Мы увидим, насколько ты повзрослела, когда наступит тот день.
Хэвенли сжала губы, опасаясь, что потерпит сокрушительную неудачу во взрослой жизни, но ей было все равно.
Утро пролетело быстро, пока они гонялись друг за другом в машинах на Автопиа. Хэвенли рассмеялась, когда выиграла, а потом попросила прокатиться на бобслее Маттерхорн. На этот раз ей удалось кричать меньше, и доктор Бекман улыбнулся ей, прежде чем она потащила его в страну фантазий кататься на карусели короля Артура. Она вскарабкалась на белую лошадь с колокольчиками, а доктор стоял рядом и крепко держал ее. После страшных приключений Белоснежки и полета Питера Пэна они отправились в Пограничную страну.
— Эй, диснеевская Принцесса! Уже час. Как насчет того, чтобы пообедать?
Она плотно позавтракала дома, так, чтобы ей не пришлось тратить деньги на дорогой ужин в тематическом парке.
— Конечно. Я составлю тебе компанию, пока ты ешь.
— Нет. Ты покушаешь, тоже.
Прежде чем она успела возразить, он указал на пустой столик. Чувствуя странное побуждение сделать то, что он велел, она села. Через десять минут он вернулся с гамбургерами, жареной картошкой и газировкой. Она принялась за еду, доев почти каждый кусочек.
Потом она убрала со стола.
— Спасибо, доктор Бекман.
— Когда мы не на работе, зови меня Бек.
Улыбка осветила все ее тело, поскольку только друзья называли его так.
— Конечно… Бек.
— Готова к большим поездкам? Или тебе нужно несколько минут, чтобы еда улеглась?
Она подняла бровь:
— Почему? А тебе?
— Возможно, и мне.
— Ты весь день смотришь на кровь и кишки, но у тебя чувствительный желудок?
— У меня не чувствительный желудок. Просто… более чувствительное равновесие.
— Может, мне следует называть тебя принцессой.
— Будь осторожна, малышка.
— Или? — Она подняла бровь на него.
— Может, ты и узнаешь.
— Я думаю, что ты все лаешь и не кусаешь.
Его ухмылка сказала ей, что она ужасно ошибается.
— Продолжай так думать. Ты узнаешь все по-другому. А теперь пойдем со мной, чтобы я мог доказать, какой я мужественный, выстрелив во что-нибудь.
Пока они шли к тиру, Хэвенли не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой. Но когда Бек взял ее за руку и вложил в свою, ее эйфория перетекла в широко раскрытые от удивления глаза.