Никита молчит и его внимание направлено не на меня. Он стоит с открытым ртом и, кажется, не дышит. Смотрю и пытаюсь понять, что так завладело вниманием моего ребенка. Ярко-желтая машина! Я и сама на время зависаю, но быстро прихожу в себя.
— Мама, мама, это же Camaro! — кричит восторженно сын.
— Чтооо? — не понимаю.
— Ну КамАро, мам, ты че?! Вот это тачка, мам. Ты знаешь, что у него восьмицилиндровый двигатель, мощностью 445 лошадиных силы? — поучительно объясняет мне Никитка.
— Пфф, конечно, знаю! Только всякими комарами и интересуюсь! — Господи, откуда он это все берет?
— Не комарАми, а КамАро! — вздыхает Никитка. И лицо такое снисходительное делает, что чувствуешь себя тупицей.
— Ладно. Я пошла. Никуда, ни с кем ходи, — напутствовала я и понеслась в магазин.
3
Максим
Выхожу из маркета и открываю бутылку с холодной водой. Руки трясутся, не слушаются. То ли от вчерашней попойки, то ли от разговора с отцом. Или от одного и другого вместе. Залпом опустошаю практически всю бутылку и бросаю в рядом стоящую урну. Мимо. Черт. Сегодня явно не мой день. Прохожие неодобрительно косятся на меня, хмыкают, но никто ничего не говорит. Потому что всем насрать. Насрать на друг друга, насрать на этот город, страну и землю в целом. Каждый думает только о себе. Лучше промолчать, не связываться, сделать вид, что не заметил. Так проще и безопаснее. Гребаный эгоизм. Они все смотрят, осуждают, но молчат. Ну же, давай, скажи мне что-нибудь, сделай мне замечание, ткни в это дерьмо носом! Молчат.
Поднимаю бутылку и опускаю в урну.
Мне по-прежнему хреново: тошнота не отпускает, голова тяжелая, а ярость раскаленной лавой обжигает все нутро. Забрасываю в рот две подушечки мятной жвачки. Иду к машине.
Впереди около моего Камара трется какой-то пацан. Заглядывает в окна, приседает и подтягивается на носочках, чтобы лучше разглядеть. Не трогает. Хочу шугануть, но отчего-то передумываю. Вспоминаю себя мелкого, я вот так же восхищенно разглядывал крутые тачки и мечтал, что когда-нибудь обязательно куплю себе спорткар. Пусть смотрит пацан, материализует мечты.
Подхожу ближе, останавливаюсь рядом с мальчуганом. Он меня не замечает. С открытым ртом смотрит в салон.
— Нравится?
Пацан испуганно дергается, хлопает глазами, но не отходит.
— Еще бы! Шестое поколение, 6,2 литра, восьмиступенчатая трансмиссия! Я такие только в энциклопедиях видел!
Ну них… себе! Задвинул пацан!
— Десяти… — говорю ему.
— Что?
— Десятиступенчатая автоматическая трансмиссия, — ухмыляюсь я.
У пацана отвисает нижняя челюсть, и он так и стоит с открытым ртом. На его лице смесь удивления и восторга.
Щелкаю брелоком сигнализации, и двери начинают подниматься вверх. Да, мой кровопийца умеет произвести впечатление! Пацан от изумления вскрикивает и начинает радостно подпрыгивать на месте.
— Ваааау! — пищит пацан. — Как в крутых фильмах! Дядь, а можно за рулем посидеть? — смелеет пацан и смотрит умоляющими глазами.
Я не успеваю подумать, как говорю:
— Валяй.
Я сегодня в ударе. Никому никогда не позволял прикасаться к своему Камару, а уж тем более садиться. Около него всегда собиралось куча зевак, но лишь этот мальчуган смог так ненавязчиво меня уделать!
Уступаю ему место, жестом приглашая садиться. Голубоглазый осторожно присаживается, трогает ласково руль, водит ручками по приборной панели, губами что-то шепчет. Смешной! Я стою рядом, привалившись к двери. Хлопаю по карманам, ищу пачку сигарет, но ничего не нахожу.
— Никита! Никита! Что происходит? — мои перепонки разрывает истошная сирена.
4
Саша
— Отойдите от моего ребенка, я вызову сейчас полицию, — ору я не своим голосом.
Я старалась по-быстрому сбегать в магазин за чертовым пакетом и водой. Но на кассах такие очереди, что пришлось задержаться. Я нервничала, все-таки ребенок там один. Хоть Никитка — умный и ответственный мальчик, но он — ребенок, а страшных случаев с похищением детей немыслимо много.
Я выбегаю из супермаркета и глазами ищу Никиту. Вон лавочка, на ней пакеты с продуктами, а вот моего ребенка нет. Оглядываюсь по сторонам, а внутри все холодеет. У меня начинают трястись руки, а ноги становятся ватными. В голове мгновенно всплывают факты о похищениях, насилии и всей той мерзости. Страх окутывает меня. Кручу головой, взгляд мечется по людям, но Никитку я не вижу.