Родители Лены давно знали Алена, знали и о его семье, но когда он пришёл говорить о свадьбе, испытывали неловкость, что обсуждают траты с самим женихом, а не его родителями. Было решено, что столовую оплачивают родители Лены, а остальные расходы делятся на три части: родители и жених. Ален соглашался со всем, но, в итоге, родители за многое платили из своего кармана: Ален просто не догадывался о необходимости некоторых трат, а родители стеснялись ему сказать. Со стороны Алена был только один институтский друг, да директор его художественной школы ненадолго заходила поздравить в кафе. Ален приглашал маму с её семьей, но они не приехали; отправили перевод – на русские деньги около двадцати тысяч.
В день свадьбы Ален, с аккуратным и нежным букетом, в сопровождении друга, которого Лена видела потом всего раза два, приехал к невесте задолго до назначенного времени. Они сидели на лавочке у подъезда, над козырьком которого бились друг о друга разноцветные шарики. Лена всё время подходила к окну, за ней шла парикмахер, держа в руках плойку с накрученной Лениной прядью. От сдерживаемого раздражения у Лены краснели глаза.
Мама тоже выглядывала в окно и со сложным чувством замечала отцу:
– Как-то это плохо сочетается: все наши здесь, а они там вдвоём сидят.
Отец, переживавший, что всё дочери не по вкусу, отвечал, оправдываясь:
– Ты же знаешь, мы не могли иначе.
Но на него созерцание добродушного Алена, терпеливо ожидавшего приглашения, действовало ободряюще:
– Скоро он тоже станет – «наш».
Наконец Лену причесали, накрасили, нарядили и сфотографировали со всеми желающими, а к Алену спустилась большая, уже немного выпившая толпа, – загадывать загадки. Взяв себя в руки и улыбаясь обнимавшим её гостям, Лена во всём винила Алена – сама не понимая за что. Когда он вошёл к ней в комнату, влюблённо улыбаясь, она смотрела на него со злостью, и, выпив бокал шампанского, только сухо клюнула в губы. Сейчас она признавала, что он хотел свадьбы не больше её, но раз она не смогла переубедить своих родителей, просто согласился с ними; Ален искренне радовался именно браку.
От холода на плечах появились мурашки. Лена потёрла пальцами по левому плечу, и шероховатость гусиной кожи позабавила её. Она сделала глубокий вдох, оказалась в комнате, снова громыхнув дверью, и вернулась на кухню. Ален провёл ладонью по проходящим мурашкам:
– Ты чего морозилась?
– Мозги проветривала. На улице веселее, кстати, чем из окна кажется. Может, оденемся потеплей и гулять пойдём?
В городе основные улицы завешаны вывесками магазинов, постоянно увеличивающихся в размерах и яркости. В дождливый день нет прохожих, но из громкоговорителей непрерывно несётся реклама и популярная музыка. Старый город ещё чувствуется в переулках, где стоят деревянные дома с искусными резными крыльцами и ажурными наличниками, но они кренятся, шатаются; многие дома половинчатые – одна сторона рассыпается, храня прежний облик, другая укреплена, отремонтирована и покрыта сайдингом.
– Почему у нас не запретят, как в Москве или Питере, такое уродство!?
– Не знаю, – ответил Ален, – может, эти здания не представляют ценности?
– Но если нет ничего лучше, надо хранить то, что есть. Не так, разве?
– Конечно, так. Только об этом мало кто думает.
Они вышли к набережной.
– Суббота, а нет никого, – заметила Лена.
– Никто кроме нас не догадался, что гулять под дождём веселей, чем смотреть на него. Одни мы молодцы.
– Да это не дождь совсем, гадость какая-то. Пошли домой.
– Почему? Давай проверим, может прокат катамаранов работает?
– Ну их. Пошли домой.
Дождевая пелена не спадала и в июле. Ален и Лена всё лето провели в городе. Лене предложили отпуск в октябре – она согласилась. Ален был свободен два месяца, вышел на работу в последнюю неделю августа, но с 1 сентября уже не мог отлучаться.
Осень началась солнечная, жаркая, насыщенные длительными дождями листья на деревьях были зелёными и свежими. До середины октября длилось настоящее лето. Оборвалось оно резко: за сутки температура упала до нуля, многие, по привычке вышедшие утром в рубашках и тонких кофтах, вынуждены были вечером вызванивать домашних и просить встречать на остановках с осенними куртками и пальто. Солнце исчезло; в воздухе замелькали острые снежинки.