По рассказу отца, который он услышал, когда ему было восемь лет, Рурга — старая «видящая» клана, пришедшая в дом на третий день после появления котят на свет, долго сидела рядом с маленьким попискивающим комочком, лежащим у самого края детского ложа. Её внимание не привлекли сильные и крупные брат с сестрой мелкого задохлика. Дольше всех она тискала слабого малыша с короткой шёрсткой пепельно-голубого окраса. Подержав младенца в руках, Рурга положила его в зыбку и, поклонившись порогу дома, ушла. Отец долго смотрел в спину, уходящей по горной тропе, старухе. Немыслимо, старая ведьма поклонилась порогу одного из последних домов клана, что на неё нашло, не знал никто. Древняя магиня исчезла, ни сказав никому не слова. «Выжила из ума», — думали многие в селении.
В десять лет Арраш ушёл из прайда. Подрастающий ройхе совсем не походил на своих сверстников, напоминая повадками самочек, дерущихся по каждому удобному поводу, немудрено, что он стал чужим. Худой и нескладный, он постоянно лез на рожон и зарабатывал на свой хвост неприятности. Народ неохотно принимает изменения, какими бы они не были, и задиристый подросток не вписывался в вековечный уклад. Все его попытки обратить на себя внимание упирались в глухую стену непонимания. Даже не так — прайд и клан, в лице самок-вожаков, пытались вернуть его в лоно народа, сделать тихой «нянькой», но мятежная душа требовала большего. Чужой среди своих, таким не место среди народа, решение уйти, можно сказать, оказалось своевременным, ещё бы немного и добровольный изгнанник мог примерить позорное рубище изгнанного кланом.
Голодного, ободранного и измученного миура, подобрало самое презираемое кошколюдами существо — человек. О людях дома либо ничего не говорили, либо говорили в таком уничижительном тоне, что они казались самыми мерзкими существами на свете. Лживые и алчные порождения, так говорили о людях…
Отшельник доказал Аррашу, что действительность не имеет ничего общего со словами и представлениями клана. Люди были разные: плохие и хорошие, добрые и злые, встречались среди них и настоящие мерзавцы, но для многих слова «честь», «достоинство», «доблесть» не были пустым звуком, они дорожили этими эфемерными вещами. Отшельник приютил подростка у себя, став для него вторым, а может первым настоящим отцом. Новая семья была вторым перекрёстком в жизни молодого миура. Первый остался в горах, отправив его по дороге отверженного.
Отшельник, заменивший ему отца, стал для миура первым и самым главным наставником. Через пять лет молодой кошколюд совершенно не напоминал слюнтяя ройхе. Отшельник лепил его словно кусок податливой глины, убирая одно, добавляя другое и развивая третье. В мятежную душу, как в густую рапу упала твёрдая песчинка, вокруг которой начал расти кристалл новых представлений о мире. Года бежали незаметно. Частой рябью мелькали новые и новые дороги, очередные перекрёстки судьбы направляли по новым путям.
Отец привёз повзрослевшего сына в горный монастырь, где ему предстояло ступить на «дорогу духа» и «дорогу тела». В обители Арраша окружали представители всех рас. Волей-неволей замкнутому миуру пришлось научиться жить и общаться со всеми разумными. Словно ревущий лесной пожар он постигал науки и изучал магию, беря бастионы знаний не дюжим упорством. Он ставил перед собой высокие планки и преодолевал их. Наставники как-то постепенно перестали вмешиваться в процесс познания, строго следя, чтобы ученик не замыкался на чём-то одном. Ежедневные тренировки и изучение боевых искусств, превратили бывшего задохлика в статного и красивого представителя народа гор. Детская мечта стать воином не казалась больше недостижимой звездой с неба…
Через пять лет двери монастыря открылись, выпустив бывших послушников в мир — мудрость жизни каждый должен был постигать сам.
Пролетело полтора десятка лет. В жизни Арраша были взлёты и падения, но он продолжал учиться. Учиться у друзей и врагов, у простых людей и высокородных дворян, учиться у магов и жрецов, у командиров и своих воинов. Учиться быть выше обстоятельств, уметь переступать через себя и через «не могу». Жизнь давала уроки жертвовать собой и другими, спасать и убивать, помнить и забывать.
Он многого достиг. Слава отряда наёмников, возглавляемого могучим миуром, летела впереди смертоносных стрел лучников и специально обученных боевых сталекогтистых орлов, но с каждым годом в груди копилась пустота. Что-то такое, о чём мечталось в детстве, что толкнуло его в дорогу и заставило покинуть дом, оставалось ненайденным.