Безусловно, Соболев очень привлекателен. Но таких мужчин немало. Лиза редко кем-то увлекалась и была абсолютно уверена, что уж на работе точно не позволит снова случиться чему-то подобному. Отношения с Олегом ее многому научили. Тогда она поклялась себе, что больше никогда не станет смешивать работу и личную жизнь. И было бы уж совсем глупо связаться с тем, с кем ей предстоит бороться за должность.
Ну что такого цепляющего было в Соболеве, кроме его яркой внешности? Ответа Лиза не знала, и это пугало ее. Она снова попыталась представить его таким, каким увидела в кафе.
Когда мужчина говорил с бывшей женой, он выглядел иначе. Ни этого невероятного голоса, ни обезоруживающей улыбки, выбивающей ее сердца из привычного ритма. Он выглядел мрачно и значительно старше своих лет.
Но оказалось трудно не заметить, как изменился Павел, когда находился рядом с ней. Какие у него были глаза! Мало того, что они были невероятно яркого цвета, казалось, его взгляд мог напрочь лишить ее сил обороняться. Соболев одновременно сразил и очаровал ее.
Но все это было недопустимо. Она не должна так реагировать на мужчину. Как вообще можно ставить под угрозу работу, даже не приступив к ней всерьез?! Лиза ударила кулаком по столу, злясь на себя за такую реакцию, и тут же заметила изумленный взгляд сидящей за соседним столом женщины.
— Елизавета Андреевна? — доктор, представившаяся как Татьяна Сергеевна Олдина, отложила свои бумаги. — С вами все в порядке?
Ильина на мгновенье прикрыла глаза, делая глубокий вдох и приказывая себе успокоиться. Не хватало еще с первого дня прослыть перед коллегами неуравновешенной особой. Такого нельзя допустить ни за что на свете, иначе не видать ей этой должности.
— Все хорошо, — она улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка выглядела как можно более естественной. — Делала расслабляющую гимнастику для рук и немного перестаралась.
— Оо… — Татьяна машинально взглянула на ее руки. Такого ответа она явно не ожидала. Но и не верить новой сотруднице повода не было. — Гимнастика — это хорошо. Я вот тоже говорю себе, что надо обязательно делать хоть какую-нибудь разминку, иначе к концу дня сил совсем не остается.
— Понимаю, — Лиза кивнула. — Я давно взяла за правило при любой свободной минутке делать какие-то упражнения. Очень помогает.
— Какая вы молодец, — кажется, коллегу все же удовлетворило данное объяснение. Она снова уткнулась в свои бумаги.
Лиза тоже раскрыла очередную историю болезни. Нахмурилась. 35 лет, третий выкидыш подряд. Можно себе представить, что чувствует сейчас эта женщина, когда очередная попытка стать счастливой матерью ни к чему не привела. Надо бы поговорить с дежурным врачом, принимавшим ее, прежде чем встречаться с самой пациенткой.
— Кто сегодня дежурил?
— Павел Владимирович, — отозвалась Олдина, не поднимая глаз от бумаг. — А что?
Лиза вздохнула: что же, избежать встреч на работе им все равно не удастся. И чем раньше она научится спокойно на него реагировать, тем лучше.
— Хочет поговорить с ним о поступившей ночью пациентке. Не подскажете, где я сейчас могу его найти?
Глава 5
Тело и белье Павла были мокрыми от пота, казалось, промок даже медицинский костюм. Медсестра вытерла мужчине бровь над маской. Освободив, наконец, лицо, Соболев взглянул на коллег, стоявших с другой стороны от пациентки, которые уставились на него так, словно видели перед собой чудовище.
— Прекратите стоять, как истуканы! — почти рявкнул Павел. — Укрывайте ее, — и, больше не взглянув на них, покинул операционную.
Пройдя несколько шагов, он прислонился к стене и опустил голову, тяжело дыша. Пот продолжал литься. «Этим вечером можно будет обойтись без пробежки», — неожиданно подумал мужчина.
— Мы едва не потеряли ее, — следом вышел хирург, работавший в паре с Соболевым.
— Мы?! Ты ничего не перепутал, черт тебя подери?! — сейчас его мало заботило, что кто-то мог их услышать. — Ты был первым, Антон! Ты можешь объяснить мне, что случилось? Если бы не я, эта женщина умерла бы от кровотечения прямо на столе!
— Ну… — Кузьменко дернулся, отводя глаза, и его лицо потемнело.
— Если когда-нибудь повторится что-то подобное, я все расскажу. Тебе ясно?
— Послушай, Паш, — пробубнил хирург. — Каждый из нас может допустить ошибку…