Барон Виленский сжал зубы так, что казалось, все услышали скрежет.
— Алекс, отпусти, бога ради, она там одна, одна против всех, — взмолился он, глядя на императора
— Ну-у, — немного замялся Шувалов, —она там не одна, с ней там и Морозов и… Забела и у рода Дадиани перед ней долг жизни
— А есть у ваших агентов информация, которую вы нам зачитали? — с явным сарказмом спросил Виленский Шувалова
— Да я её только этой ночью получил! — Шувалова возмутил тон Виленского, — но парни профессионалы, будут признаки, сразу заметят
Виленский снова перевёл взгляд на императора. Тот отрицательно покачал головой:
— Серж, не сейчас, но как только Совет утвердит всё, что мы наметили и во всех уездах будут твои люди, — я даю слово, ни на день не задержу.
Виленский, который каждый день ждал известий от Ирэн, решил сам написать ей и отправить почту императорской курьерской службой. Должны же быть у него какие-то привилегии. А то от Шувалова не дождёшься. По пути в свой кабинет, он отправил гвардейцев на поиски курьеров, а сам побежал писать письмо.
Глава 22
— Слава богу, — думала Ирэн, собираясь в поездку на потенциальные буровые площадки, —все эти «танцы с бубнами» закончились.
Уже прошло несколько дней, как Софью официально объявили невестой наследника, и они съехали из дворца в дом бабушки Нино. Конечно, Давид настаивал на том, чтобы они остались во дворце и сам собирался съехать, но Ирэн так хотелось пожить в домике у моря, чтобы только свои и никого лишнего, что она не позволила себя уговорить.
Однозначно, что, если бы был хотя один шанс, что место пребывания опасное, то их бы никто туда не отпустил. Но и Якоб и Андрей сошлись во мнении, что лучше проживать в относительно небольшом доме, чем в огромном дворце, пусть оттуда и начали постепенно разъезжаться все те, кто рассчитывал, что наследник быстро освободится. И первым делом уехали Леониди.
Перед их отъездом между Забелой и Морозовым состоялся такой разговор, на котором был и Давид и Али-Мирза:
— Зачем ты их отпускаешь, Яша? — спросил Забела, —а как же твоё расследование покушения в горах?
— Ты знаешь, я теперь не совсем уверен, что это могли организовать Леониди, мне кажется, что девица Леониди, конечно злобная, но ей бы не хватило ни связей, ни ума. Скорее всего она здесь завязана, но настоящий организатор пока в «тени» и, возможно, если он убедится, что мы «расслабились», то сделает ещё один ход, а мы уже будем наготове.
— Ты написал Шувалову? — ухмыляясь спросил Забела
— Написал, — спокойно ответил Морозов
— И про меня написал? — не скрывая ехидство в голосе снова спросил Забела
— Про тебя я давно написал, — всё также спокойно ответил Морозов, ещё когда ты в деревне «прокололся».
Забела хмыкнул, но больше ничего не сказал и вопросы перестал задавать
Спустя пару секунд, когда вопросы от Забела закончились, Морозов достал лист бумаги, на котором был изображён план, на котором было видно дом, море, сад позади дома и палисадник впереди.
— Давайте, всё-таки закончим то, для чего мы здесь собрались, — сказал он, и продолжил, — Нужно обеспечить круглосуточную охрану и наблюдение. Людей своих у нас хватает, здесь нет кровников Дадиани, значит ни с кем в конфликт не войдем.
— Батыр тоже с ними переедет, пусть еще слабый, но территорию патрулировать может, — улыбнулся Андрей и потрепал большую голову алабая.
В общем Ирэн, Софья, Батыр, а с ними и бабушка Нино переехали. А вместе с ними переехала вся имеющаяся охрана, императорские гвардейцы из сопровождения Морозова, янычары Али-Мирзы и личная охрана Ирэн, которую выделил Никодим.
Конечно, полного уединения не получилось, но после случившегося на лезге Ирэн не стала возмущаться. Свобода хороша, пока ты в безопасности, как только риск становится слишком высоким, сразу хочется «отказаться» от такой свободы и уткнуться в чьё-то сильное плечо.
Ирэн собиралась на буровые точки, ждала, когда за ней заедут профессора и инженеры. Оборудование, отправленное по железной дороге, должно было прибыть на днях и поэтому уже надо было определяться с местом для бурения.
Если Ирэн рассчитывала, что когда статус Софьи определится, то она сможет оставлять Софью дома, то она крупно ошибалась. Софья, словно «хищник, почуявший добычу», понимала, что, если её оставят дома всё самое интересное пройдёт без неё, а этого она не то, что себе, никому не простит.