Бумагоделательная фабрика уже вовсю выпускала бумагу. Работала фабрика на сырье, состоящем из тряпичной ветоши и хлопка, которые собирали по все империи. Пока это были большие поставки отработанных армейский вещей, формы, парусов, белья.
Но спрос на отечественную бумагу рос так стремительно, ещё бы ведь она была почти в пять раз дешевле, привозимой из Бротты или острова Ше, что Ирэн даже подумывала о строительстве ещё одной фабрики. Но тогда придётся налаживать выкуп старой ветоши у людей за вознаграждение.
И мысли всё чаще возвращались к целлюлозе, но деревья было жалко и Ирэн начала экспериментировать с крапивой*. Пока зима у неё была возможность ставить эксперименты на высушенном сырье, но к весне она рассчитывала выйти на финальные тесты уже со свежей крапивой.
(*Выход целлюлозы из двудомной крапивы оценивается до 54%.)
Кулибин продолжал работать над трактором. Теперь, когда не было ограничений в поставках нефти, и собирающиеся возвратиться вместе с Морозовым Гукасов и Шмоль подтвердили, что запустили переработку сырого нефтера и даже прислали первую партию керосина, можно было дать Кулибину идею сделать двигатель для трактора на принципе внутреннего сгорания.
А пока он параллельно думал над автоматизацией бумагоделательной фабрики. Нужна была бумагоделательная машина.
Хитрый Али-Мирза уже два раза присылал Кулибину приглашение посетить Баку, но Кулибин никуда не хотел уезжать из Никольского. Ему нравилось жить и работать рядом с этой удивительной женщиной. Еще ни от кого он не получал столько идей, да ещё с таким подробным описанием, что у него в голове сразу начинал формироваться принцип работы и изобреталось всё семимильными шагами.
Замуж вышла и Лиза Туманова, впрочем, должность первой статс-дамы её императорского величества она всё же сохранила. Не могла Мария Алексеевна без своей подруги.
Лиза приглашала Ирэн в столицу, на зимние сезоны, но Ирэн так наездилась, что даже думать не хотела о том, чтобы куда-нибудь уезжать из Никольского, тем более что она ждала приезда профессоров и Яши.
Лиза также писала ей, что Забела стал регулярно присылать письма Наде Столич, отчего та вся светится и, перечитывая их краснеет, то ли от радости, то ли от смущения.
Ирэн порадовалась, подумав, что Забела достоин счастья, а Надя чистая и светлая девочка, но с характером, что хорошо.
Кстати, «хозяйку» так пока и не нашли. И это крайне пугало Ирэн, потому что она помнила, что Абруаз сказал «посоветуемся с хозяйкой и она решит». Успели они с ней «посоветоваться» или нет, было неизвестно. Поэтому на всякий случай, договорившись с Лидией, охрану поместья усилили.
На Рождество весь дом погрузился в праздничную суету, Ирэн попросила Тимофея-деревщика сделать кукол и вместе с Глашей и ещё парочкой талантливых горничных поставили кукольный спектакль про… Щелкунчика. Ирэн не знала есть ли в этой реальности Гофман и написал ли он уже свою бессмертную сказку «Щелкунчик и мышиный король» *, но для Ирэн Рождество представлялось себе именно таким, под вальс цветов и чудесное превращение Щелкунчика в прекрасного принца.
(*«Щелкунчик и Мышиный король» — рождественская повесть-сказка Эрнста Теодора Амадея Гофмана, опубликованная в сборнике «Детские сказки» в 1816)
Спектакль прошёл на Ура! И потом еще несколько следующих после Рождества дней, дети, да и взрослые просили повторить его, и Ирэн пришлось обучить ещё пару девушек, потому что она не всегда могла сама принимать участие.
А вскоре приехал Морозов, но не один, он привёз с собой профессоров и…Виленского.
Глава 51
Горное княжество.
— Наконец-то уезжаем, — Забела радостно улыбнулся, — я не могу здесь больше, всё, это было моё последнее задание, приеду домой, женюсь, осяду в загородном поместье и буду…
Морозов его перебил, закончив фразу: — … писать мемуары
Оба рассмеялись.
Морозов с оттенком сарказма в голосе спросил: — И на ком граф Забела решил жениться?
— На девице Столич, — просто и без тени шутки ответил Забела
— Ничего себе, — едва ли не присвистнул Морозов, и когда вы успели сговориться? А как же твои чувства к Ирэн?
— Ирэн, — мечтательно произнёс Забела, — Ирэн — это мечта, а мечты не должны сбываться. Она никогда не полюбит меня так, как эта девочка, Столич, она будет мне позволять любить её, и мне придётся вечно делить её с призраком Виленского. А с призраками, сам знаешь, тяжело тягаться.
— Ты сам-то, что решил? — спросил Забела Морозова, — поедешь в Никольский?