– Я не желаю больше слушать вас! – гневно воскликнула Ребекка, перебивая его разглагольствования. Она промерзла до костей, но ее сердце пылало презрением к этому омерзительному человечку. – Вы гнусный, отвратительный тип! Вы нарочно лжете, чтобы поссорить меня с женихом и погубить нашу любовь! По вашему же собственному признанию, вы ненавидите его! Я больше не желаю слушать ваши лживые обвинения!
– Клянусь вам моим малюткой сыном, все, что я сейчас сказал, – чистая правда! А я сынишку очень люблю, – искренне признался Мэйхью.
– Не обращай внимания, – резким тоном велел сестре Саймон, заметив, как она взволнована. – Он ослеплен ненавистью настолько, что не в состоянии отличить белое от черного, замешивая чистую правду на явной лжи.
В ответ на слова Саймона Руперт Мэйхью только весело рассмеялся и, ругнувшись, движением руки показал, что всем пора выбираться отсюда. Потом подошел к Кларки и жестом приказал ему идти впереди и освещать дорогу на вершину скалы.
***К своему удивлению, Люк оставался спокойным и рассудительным. Поимка беглецов принесла ему некоторое удовлетворение, которое смягчило чувство разочарования оттого, что прогулка с Ребеккой по Брайтону оказалась такой короткой. А у него были такие планы на сегодня… он столько хотел ей рассказать! Одним словом, этот день должен был стать для него самым замечательным в его жизни!
Юных беглецов поймали в «Голове короля» в Гилфорде, откуда они намеревались двинуться на север, в Гретна Грин, где собирались обвенчаться.
Когда они, в сопровождении Люка, усталые и голодные, вошли в прихожую усадебного дома, вышедший навстречу Майлз сообщил ошеломляющее известие о Ребекке.
Он уставился на записку, потом перевел взгляд на присмиревшую парочку, устроившуюся на стульях в прихожей, потом снова на записку, казавшуюся белой, как снег, в его смуглых руках. Листок бумаги дрожал так, что прыгали буквы, и прочесть написанное было невозможно.
Люк почувствовал, что бледнеет, и это напомнило ему тот леденящий душу страх, который он испытал тогда, в таверне «Бык и мышь».
На чтение короткой записки с неразборчивыми каракулями и без подписи хватило бы и нескольких секунд, но это были самые ужасные секунды в его жизни! Даже в тот день, когда мать прибежала на берег моря и сообщила, что его отец при смерти, Люк не испытывал такой оглушающей, щемящей боли. Но теперь то давнее горе каким-то невероятным образом слилось с сегодняшней болью. В его душе бушевали отчаяние и лютая ненависть, и он понял, что будет помнить эту минуту всю оставшуюся жизнь.
Люк стремительно вскочил с бархатного стула, на котором сидел, и бросился к лестнице, провожаемый недоуменными взглядами Росса и юной парочки.
Росс помчался за ним и, взяв из ледяных рук брата скомканный клочок бумаги, быстро пробежал его глазами. Росс взглянул на брата и отшатнулся, пораженный, – лицо Люка потемнело от гнева, тонкие, плотно сжатые губы дрожали.
Вдруг Люк сбежал с лестницы, быстрыми шагами подошел к Люси, схватил ее за руку и стащил со стула. Люси испуганно оглянулась на Джона, ища защиты.
– Напряги свою память, Люси, – взяв ее за подбородок, строгим тоном проговорил Люк. – То, что я хочу спросить у тебя, чрезвычайно важно! Своим ответом ты очень поможешь мне. Расскажи обо всем, вплоть до мелочей. Тебя не должно смущать, что твои слова пойдут во вред твоей семье. Ты обязана сказать мне все… Обстоятельства вынуждают меня знать мельчайшие подробности. – Люк помолчал, затем спросил сдавленным голосом: – Когда твой отчим собирается что-нибудь скрыть вне стен дома… что-нибудь такое, что он считает чрезвычайно важным для себя, где он может это припрятать?
Глава тринадцатая
Вершина скалы была уже близко, когда Блэккер, раздраженно ругнувшись, позвал Мэйхью.
– Чего тебе? – недовольно прошипел тот и замер, увидев в руке своего сообщника тускло поблескивающее в лунном свете лезвие кинжала.
– Где мои люди? – грозно требовал ответа Блэккер, перекидывая кинжал из одной руки в другую.
– Ха! Какой же ты дурак! Сколько можно повторять, что твои головорезы народ ненадежный! Спрашиваешь, где они? Бросают кости или режутся в карты. Как только ты оставил их без присмотра, они тут же разбежались.
Его слова были прерваны Блэккером, который, сложив руки рупором, стал ухать, подражая сове. Вероятно, подавал условный сигнал. От этого жалобного зова Ребекку бросило в дрожь, и она теснее прижалась к брату.
Блэккер прикрикнул на Ребекку и Саймона, чтобы быстрее карабкались на вершину утеса, до которой оставалось несколько шагов, и снова начал ухать. Все прислушались, но вокруг стояла мертвая тишина – сюда, на вершину скалы, не доносился даже шум прибоя.
– Напрасно стараешься, в «Рыжем льве» тебя не услышат, – вдруг раздался насмешливый голос, от звука которого сердце Ребекки радостно забилось.
– Может, и услышат, но неизвестно, будет ли от этого какая-нибудь польза, – добавил Росс, выбираясь из зарослей. Он наткнулся на коренастого лысого бандита и, защищаясь, ударил этого мужлана рукояткой кинжала по голове. Тот закачался и упал навзничь.
Одетый во все черное Люк таился, прижавшись к холодной скале, и теперь, выйдя из своего укрытия, смело шагнул в круг тусклого света от фонаря в руках Кларки.
– Ребекка, иди ко мне, – приказал Люк. Его черные глаза силились рассмотреть ее в дрожащем свете фонаря.
Услышав голос жениха, Ребекка кинулась, было к нему, но первый порыв был остановлен голосом рассудка, раздираемого подозрениями. Она остановилась в нерешительности и, немного поколебавшись, прижалась к брату.
– Думаю, она не пойдет. – Мэйхью подскочил к Ребекке и, схватив рукой ее длинные волосы, приставил к горлу клинок. – Мой старинный дружок! Ребекка побаивается контрабандистов! Может, что-то из вашей истории напугало ее? – насмехался Мэйхью, проводя лезвием ножа по горлу девушки.
– Ты должен быть мертвым, Меррилл! – закричал в ярости Люк, переводя взгляд с Мэйхью на Ребекку и обратно.
– Но-но, Трилоуни! Не морочьте людям голову! Теперь я Мэйхью… Руперт Мэйхью. Роналд Меррилл действительно умер и похоронен… или выброшен в море, как вам больше нравится. У Лизард-Пойнт… помните? – издевался Мэйхью над Люком. – Я слышал, что и у вас теперь новое имя – лорд Рэмсден из Уэстбрука. Никому и в голову не придет, что такой знатный вельможа когда-то занимался незаконной беспошлинной торговлей! Но вы всегда были непредсказуемы, – сказал Мэйхью, понизив голос. – Но как вы узнали, что мы в Чертовой бухте?! – недоуменно спросил он, возвращаясь к действительности и мотнув головой назад, имея в виду неприступные скалы вокруг.
– Ваша падчерица мне все рассказала, Меррилл. Она много чего мне поведала. Такое, за что вас непременно повесят вниз головой, и вы будете долго умирать мучительной смертью!
– Не стоит все пересказывать, Трилоуни, – перебил его Меррилл-Мэйхью, сопровождая свои слова движением кинжала у горла Ребекки. – Я давно понял, что эта мерзкая девчонка шпионит за мной. Придется научить ее держать язык за зубами!