Чья-то рука внезапно зажала Элизабет рот, и вместо вскрика она смогла издать лишь глухой сдавленный звук. Рука обхватила ее за талию и сжала с такой силой, что она не могла вздохнуть.
– Я говорил, что найду тебя в другой раз, – услышала она над ухом хриплый голос.
Когда он говорил, по ее шее задвигалась борода, и Элизабет тут же узнала того бородатого солдата, который накануне вечером цеплялся к ней за ужином.
Она стала вырываться, но ее руки оказались крепко прижаты к бокам. Элизабет попыталась ударить его ногой, но солдат лишь рассмеялся и оторвал ее от земли. Девушка в отчаянии огляделась, не понимая, где она находится.
Когда свободная рука солдата сжала ей грудь, она закричала; а затем впилась зубами в его руку. Теперь пришел его черед завыть от боли. Элизабет пнула его ногой с еще большей силой, и, к ее удивлению, он ослабил хватку и согнулся у нее за спиной. Ноги Элизабет коснулись земли, однако солдат продолжал ее удерживать. Он схватился рукой за ее декольте; раздался треск материи, и Элизабет грудью ощутила прохладу воздуха. Ее обуял такой ужас, что она едва не потеряла сознание.
– Отпусти ее сейчас же!
Она не сразу узнала голос сэра Джона; в нем появились опасные угрожающие нотки.
Бородатый солдат повернулся, реагируя на новую помеху, однако продолжал прижимать Элизабет к себе.
Сэр Джон появился из коридора; одной рукой он держал перед собой костыль, в его другой руке был маленький кинжал. Влажные волосы упали ему на лоб; выросшая за день щетина придавала грозный вид, шрам на его лице усиливал этот эффект. Теперь он уже не был бейлифом – он был воином, воином со сломанной ногой, как осознала в смятении Элизабет.
– Я видел, как ты смотрел на нее, калека, но я взял ее первый.
– Отпусти ее, и я отпущу тебя, не причинив тебе увечья, – сказал сэр Джон, подходя к ним все ближе.
Бородатый солдат не собирался отступать.
– Не причинишь увечья? А ты не думаешь, что я могу тебя запросто убить?
– Не сможешь, пока не отпустишь заложницу.
Сэр Джон почти не смотрел на нее. Все его внимание было обращено на противника. Даже когда солдат передвинул руку пониже и Элизабет поняла, что ее грудь уже не прикрыта лифом, это не отвлекло сэра Джона.
– Ты не хочешь взглянуть на то, что я завоевал? – ерничая, спросил солдат.
Костыль просвистел над головой Элизабет, и она ус дышала треск удара о череп насильника. Тот отпрянул назад и выпустил ее из рук. Она стрелой проскочила пол рукой сэра Джона, но, споткнувшись, упала. Повернув голову, Элизабет увидела, что бородатый солдат достает шпагу. Она ахнула; однако солдат еще не пришел в себя от удара по голове, нарушившего его координацию. Он высоко поднял шпагу, но сэр Джон изловчился и локтем ударил его в живот. Солдат покачнулся, громко взревел и сделал резкий выпад шпагой в сторону сэра Джона. Тот увернулся, а затем нанес ему удар костылем по челюсти. Солдат рухнул на землю, дернулся и затих.
– Калека победил, – с удовлетворением заметил сэр Джон, стоя над поверженным.
Элизабет поднялась, опираясь на руки, затем схватилась за лиф платья, пытаясь его запахнуть. Голова у нее закружилась, какие-то черные точки затанцевали перед глазами.
– Я не нуждаюсь в том, чтобы вы спасали меня! – крикнула она, теряя сознание и чувствуя, что теперь ее в свои объятия собирается принять твердый пол.
Глава 10
Элизабет вдруг поняла, что сэр Джон куда-то ее несет и что она не помнит, как он поднимал ее с пола. И от этого гнев Элизабет еще усилился.
– Сэр Джон! – крикнула она.
– Тсс! – Он оглянулся по сторонам, затем снова строго посмотрел на нее: – Или вы хотите, чтобы кто-то нас сейчас увидел?
Она чувствовала тепло его рук, которые крепко держали ее. Если кто-то увидит, что он несет ее… И тут Элизабет посмотрела на свой разорванный лиф, который не мог прикрыть значительную часть ложбинки на груди. Она в ужасе схватилась за него и попыталась подтянуть вверх.
– Куда вы меня несете? – шепотом спросила она.
– В мою спальню, где нас не смогут побеспокоить.
Элизабет хотела было возразить, но тут до нее дошло, что обе руки сэра Джона обнимают ее и что он не пользуется костылем, который был зажат у него под мышкой.
И при этом он даже не хромал.
Элизабет с подозрением посмотрела на него, понимая, что он не мог выздороветь за один день. В этот момент сэр Джон плечом распахнул дверь, и они оказались в его спальне. Филиппа в комнате не было.
Он положил ее на кровать, но она тут же вскочила на ноги, придерживая руками разорванный лиф.
Сэр Джон вскинул бровь:
– Для женщины, которая только что падала в обморок, вы весьма проворны.
– Я не падала в обморок!
– Глаза у вас были закрыты, и вы не откликались на свое имя. – Он положил руку ей на плечо и добавил: – Вы меня очень испугали.
В его глазах были тепло и сочувствие, тронувшие Элизабет. Она чувствовала себя растерянной, беспомощной, зависимой от других людей. Но ведь она сумела ударить ногой напавшего на нее солдата, и он скорее всего отстал бы от нее. Однако сэр Джон снова рисковал собственной жизнью, чтобы ее спасти.
– Я благодарна вам за помощь. – Она заставила себя сказать это. – Я просто не замечала, куда иду.
– Я знаю. Я следовал за вами.
– Опять! – воскликнула Элизабет, чувствуя, что в ней снова поднимается гнев.
– Я считал это необходимым. Вы были в смятении, когда расстались со мной, и меня беспокоило ваше дальнейшее поведение. Но я не нуждаюсь в вашей благодарности, мне нужно лишь ваше молчание.
– Мое молчание? – нахмурилась Элизабет.
Сэр Джон отбросил костыль и зашагал по комнате. Зашагал не хромая, а так, как он только что шел по коридору.
Элизабет ощутила неприятную тяжесть под ложечкой.
– Так вы лгали, что у вас сломана нога?
– Я был вынужден. Мне была необходима уверенность, что ни Баннастер, ни Милберн не принудят меня уехать.
Она почувствовала себя скорее заинтригованной, чем испуганной. Хотя это было настоящим сумасшествием – чувствовать к нему доверие.
– Если вы хотите, чтобы я молчала о вашем фальшивом ранении, вы должны объяснить мне причину. Вы же не будете отрицать, что вас избили.
Он усмехнулся:
– Я вынужден был пойти на то, чтобы это сделали мои люди.
Элизабет недоверчиво нахмурилась, но он жестом пресек ее возражения:
– Я надеюсь, когда вы выслушаете до конца мой рассказ и затем объясните все своей госпоже, вы обе одобрите мой поступки, понимая, что сделано это ради правого дела.
– И что же вы сделали? – спросила Элизабет.
– Начну с того, что меня зовут не Джон Грейвсенд, а Джон Рассел, и я пришел, чтобы спасти леди Элизабет, мою нареченную.
Элизабет не помнила, когда она села на кровать, но просто обнаружила, что она сидит на ней, ошеломленная и потрясенная услышанным. Ее мозг был способен сейчас лишь на какие-то совершенно необязательные мысли, вроде тех, что этот мужчина не имеет ничего общего с мальчиком, которого она помнила, который был тогда коротконогим и пухлым и которым помыкала его мать. Кажется, его волосы тогда были светлее?
– Я… не знаю, могу ли я вам верить, – наконец прошептала она, глядя на фигуру сильного и волевого мужчины. – Вы не похожи на… на того человека, каким мне описывала его моя госпожа.
– Мне было всего тринадцать лет, когда она видела меня, – сказал Джон. – Как я сказал вам сегодня – а большая часть моего рассказа была правдой, – мой отец не верил в меня.
Так, значит, он пришел к ней… наконец? Она-то думала, что сама себе помогает, а оказалось, что ее спасает собственный нареченный!
Нареченный, который целовал ее, считая горничной госпожи?