Баннастер вздохнул:
– Она мужественная женщина. Надеюсь, она будет рада видеть меня.
Элизабет едва не фыркнула в ответ на это заявление.
– Она обдумала сложившуюся ситуацию? В конце концов, было бы глупо с ее стороны думать, будто она сможет убежать отсюда.
Элизабет тут же нашлась:
– Она обдумывает ситуацию уже шесть месяцев, милорд.
Бесстрастное выражение лица Милберна сменилось удивленным, когда он поднял на нее глаза. Однако Баннастер только рассмеялся:
– Да, возможно, она ее обдумывала. А может, ее люди помогли ей больше, чем ей кажется.
Элизабет сделала книксен и, чтобы не попасть в новую неприятность, поспешила к столам, где сидели другие голодные мужчины.
Джону предложили разделить с виконтом трапезу. Уголком глаза Элизабет видела, как он возвратился к очагу и осторожно устроил свою якобы сломанную ногу.
Откровенность Элизабет пробудила у Баннастера интерес к ней. Во время еды он то и дело бросал на нее взгляды, и это ей определенно не нравилось. За столом он много пил и ни единым словом не обмолвился о своей встрече с королем. Выглядел Баннастер веселым и общительным и развлекал окружающих рассказами о великих подвигах аристократов при дворе.
Все это казалось Элизабет шутовством. Она скрывала свои мысли, но еще больше ей хотелось скрыться от пристальных взглядов виконта. Она старалась не терять надежды на то, что он не станет подниматься в башню.
Однако когда стали зажигать факелы и убрали посуду со столов, Баннастер со стуком поставил кружку на стол и поднялся. Основательно покачиваясь, порой теряя равновесие, он заявил всему залу:
– А сейчас я иду повидаться с госпожой.
Обменявшись взглядом с Джоном, Элизабет бросилась в сторону башни, чтобы оказаться там раньше Баннастера.
Оба солдата встретили ее хмуро.
– Ты не принесла еду леди Элизабет? – спросил солдат Баннастера.
Она забыла об этом. А теперь было слишком поздно возвращаться за едой, поскольку Элизабет уже слышала громкий голос и шаги приближающегося Баннастера.
– Я только хотела спросить, что она пожелает на ужин, – сказала Элизабет. – Могу я пройти?
Однако солдат, глядя поверх ее головы, встал по стойке «смирно», то же самое, хотя и неохотно, сделал солдат Олдерли.
Было поздно предупреждать Анну. Элизабет повернулась к Баннастеру, но он поверх ее головы смотрел на солдат.
– Кто-нибудь осмеливался не подчиняться охране, которую я назначил сюда перед своим отъездом? – спросил Баннастер.
– Нет, милорд, – ответил его солдат.
– Хорошо. Я поднимусь наверх, чтобы поговорить с миледи.
– Милорд, – сказала Элизабет, ловя его взгляд, – я должна пойти с вами.
– Нет, то, что происходит между миледи и мной, не для посторонних. – Он пьяно ухмыльнулся.
– Но, милорд, вы не можете видеть ее наедине. Как посмотрят на это ее люди? И ваши люди? – добавила она.
– А мне наплевать как…
Баннастер повел рукой, как бы очерчивая контуры замка, и увидел с полдюжины людей, почему-то оказавшихся рядом, а также тех, кто из любопытства столпился в коридоре. Среди последних был и Джон.
Баннастер вздохнул:
– Ладно, горничная. Напомни свое имя.
– Анна, милорд.
– В таком случае пойдем, Анна, со мной. Только ты.
– Благодарю вас, милорд.
Элизабет вошла в дверь первой, но Баннастер следовал за ней совсем рядом. Это нервировало ее. Ей не нравилось, что он поднимается по лестнице за ней и может снизу ее разглядывать. Не нравилось его дыхание у нее за спиной.
У двери в комнату она остановилась и окликнула:
– Миледи! Это я, Анна, и лорд Баннастер.
Какое-то время изнутри не доносилось ни звука. Элизабет вздрогнула, когда Баннастер положил руку ей на бедро и сказал:
– Отодвинься, я постучу погромче.
Но тут дверь внезапно открылась, и сноп света упал на лестницу. На пороге с царственным видом стояла Анна в голубом шелковом платье.
– Добрый вечер, лорд Баннастер, – негромко сказала она, делая шаг назад и давая возможность пришедшим пройти в комнату.
Элизабет вошла первой, и хотя ей, по всей вероятности, следовало занять место позади Анны, она стала рядом с ней лицом к лицу с виконтом.
Видимо, его измотал подъем по крутой лестнице после всего выпитого, потому что он тяжело плюхнулся на стул и попытался изобразить улыбку:
– Вы все такая же, леди Элизабет, красивая и неприступная.
– Я наблюдала за вашим приездом, милорд, – сказала Анна. – Вы, похоже, весьма довольны собой.
Элизабет отметила, что затворничество сделало Анну значительно более мужественной.
– Так вы с нетерпением ждали моего возвращения?
– С нетерпением? Нет, милорд. Но что еще в моем положении остается, как не выглядывать в окно?
Она сказала это с улыбкой, но в то же время многозначительно. Однако Баннастер был основательно, пьян и отреагировал лишь тем, что засмеялся:
– Вы настолько занятны, леди Элизабет, что мне не будет с вами скучно.
Анна сделала глубокий вдох.
– Будем откровенны, милорд. Король даровал вам опекунство надо мной?
Элизабет затаила дыхание.
Баннастер прислонил голову к стене и прикрыл глаза.
– Он еще обдумывает свое решение, но вскоре сообщит мне о нем.
Элизабет опустила глаза, боясь, что выражение ее лица выдаст испытанное ею облегчение.
– Вам не следовало бы выглядеть столь счастливой, – недовольно сказал Баннастер, обращаясь к Анне.
Элизабет подняла взгляд и успела заметить погасшую улыбку Анны.
– Как вы можете винить меня? – мягко спросила Анна. – Мой нареченный скоро приедет за мной, и я не хочу вашего вмешательства.
– Однако король счел мое желание защитить вас и определять даже будущее правильным. Так что, полагаю, это лишь вопрос времени.
Баннастер так оглядел фигуру Анны, что Элизабет невольно сделала шаг к ней. Но даже вдвоем они не смогли бы справиться с мужчиной его габаритов, если у него появятся определенные намерения.
– Вообще-то, – сказал Баннастер, с трудом поднимаясь на ноги, – если бы я взял вас сейчас, король не оспорил бы моего права жениться на вас.
Его истинные намерения наконец-то были высказаны напрямую, и все-таки Элизабет не думала, что он окажется таким глупцом, чтобы прибегнуть к насилию с целью получить желаемое.
Анна сделала шаг назад:
– Но, сэр, вы не можете применить ко мне силу.
– Это не будет насилием, моя девочка. Я умею уговаривать.
Элизабет встала между своей подругой и Баннастером. Она не допустит, чтобы Анна пострадала, даже если для этого придется признаться, кто она на самом деле. Баннастер нетерпеливо схватил Элизабет за руку, чтобы оттолкнуть ее, но в этот момент Анна закричала. Крик ее был громким и достаточно выразительным для того, чтобы всякий услышавший его немедленно прибежал на помощь.
– Тсс! – зашипел Баннастер, отталкивая Элизабет. – Я не собираюсь навредить тебе, девочка!
Элизабет покачнулась и упала на пол.
– Я прошу лишь поцелуя! – выкрикнул Баннастер.
Анна продолжала кричать.
– Один лишь поцелуй! Ты поймешь, что я могу быть великолепным мужем!
Элизабет поднялась и услышала топот бегущих по лестнице ног. Дверь распахнулась, и в комнату ворвались два солдата. Анна начала рыдать. Элизабет обвила ее руками, Баннастер покачнулся и положил ладонь на грудь своего солдата.
– Произошло недоразумение, – сказал Баннастер. – Я просто собирался уйти.
Анна понемногу успокаивалась, ее рыдания перешли в икоту. Элизабет продолжала гладить ее по спине. Баннастер отказался от своего плана. Однако успокаиваться было рано – он мог попытаться это повторить в другой раз. И кто тогда сможет помешать ему?
Когда Баннастер и солдаты ушли, Элизабет и Анна обняли друг друга. Элизабет протянула Анне платок, чтобы вытереть слезы.
– Ты должна знать, что я ни за что не позволю ему прикоснуться к тебе. Но это становится слишком опасным. Позволь мне снова стать тем, кто я есть.