- Ради волейбола можно и попробовать побунтовать.
Глава 2. Волейбол
Первого сентября того парня я больше не увидела. Постоянно возникало желание пробежаться по этажам, но совершенно не хотелось бегать за мальчиком, пусть даже он и заставляет сердце выпрыгивать, биться, делать сальто и петь заунывные, но такие душераздирающие песни!
Нет уж, пусть он сам за мной бегает – говорила мне гордость. И тогда я становилась надменной, спина выпрямлялась, а губы складывались в утиный клюв, потому что сильно вытягивались вперед.
За ужином я осторожно поинтересовалась у Кирилла, нет ли новеньких в классе.
- Что, парня себе хочешь найти? – усмехнулся он.
- Нет, просто интересно. У нас вот есть.
- О-о! Моя маленькая сестренка влюбилась в новенького? Неужели ты хочешь поговорить об этом со мной?
- Нет, конечно! Наша новенькая – девочка!
- Бррр… То есть ты хочешь свести вашу новенькую с нашим новеньким?
- А у вас есть новенький?
- Да нет у нас никаких новеньких! Хотя от новенькой девочки я бы не отказался…
- Из моего класса одна красотка в тебя влюблена…
- Мелкота, - отмахнулся брат.
- Ты не поверишь, сынок, - папа оторвался от просмотра новостей, - но через несколько лет тебя будут интересовать девочки на два, четыре или даже десять лет моложе!
- Так, папа, я начинаю что-то подозревать. О каких это девочках на десять лет младше идет речь? – подмигнул Кирилл. – И разве вы с мамой не ровесники?
- Я же не о себе, - отмахнулся он. – Но вот мой коллега два месяца назад женился на девушке, которая младше его на одиннадцать лет. Представь, ты учишься в выпускном классе, а твоя будущая супруга только поступила в первый!
Мама вернулась поздно, я уже заканчивала уроки. Мы сухо поздоровались.
- Как прошел день? – спросила она.
- Нормально.
И я продолжила делать уроки.
Не знаю, будь на месте моей мамы кто-то другой, заговорила бы она об Алле. Но моей подруге сегодня явно можно было спать спокойно и не чихать. Про волейбол я разумно промолчала. Главным доводом против волейбола всегда была возможность сломать палец, «А у тебя же музыкальная школа». И хотя в предыдущие годы мне удавалось играть, но в этом мама намекнула о запрете, все-таки выпускной год. Но это был просто намек, поэтому лазейка для моей совести все-таки была.
На следующий день Алла пришла в менее броском наряде: образ скромной аниме-ученицы, и даже юбка ниже колен. Глаза же оставались обведены так, что это была самая заметная часть на лице, кроме бирюзовых волос, разумеется.
- Говорили обо мне? – первым же делом спросила она.
- С мамой?
- Ну а с кем еще! Не с братом же.
Как бы удивилась Алла, если бы знала, что Кирилл часто упоминает ее как какого-то монстра или приведения: «Если я решу напугать тебя до икоты, то позову твою мрачную подругу! И пусть она вылезет из телевизора».
- Нет, о тебе мы не говорили.
- Ну и славно.
- А что она тебе вчера такого сказала, что ты решила сменить имидж?
- Нет-нет, я его не меняла! Волосы-то на месте. Просто оделась в цвета формы.
- Она что, на тебя кричала? – не сдавалась я, пытаясь узнать тайну маминого оружия против неформалов.
- Ты что, действительно с ней ничего не обсуждаешь?
- А вы с мамой? – недоверчиво произнесла я.
Алла как-то жалостливо посмотрела. И тут у меня возник логичный вопрос, и почему я не задала его сразу, как только увидела подругу в новом цвете!
- Неужели мама тебе вот так просто разрешила перекрасить волосы в бирюзовый?
- Не просто, конечно… Несколько бессонных ночей в философских беседах о моем новом мировоззрении, обещание, что с тату и пирсингом я повременю до совершеннолетия…
- И всё?
- Не веришь?
- Нет, конечно!
- Ну, еще папа помог, - улыбнулась она. – А у него до сих пор в ушах туннели, - и на мой недоумевающий взгляд уточнила, - серьги такие, в виде колец, которые полностью вставляются в мочки ушей.
На английском мы с Аллой разошлись в разные группы. В сильную направили и Свету. И она опять села со мной! Может, решила, раз я заняла место на первой парте у окна, то и ей надо сесть туда же?
- Хочешь шоколадку? – она протянула плитку «Вдохновения» в фольге.
- А? – не сразу сообразила я, Света впервые заговорила со мной, да и вообще с кем-либо в классе. – Нет, спасибо.
Я не хотела ее обижать, просто у меня привычка отказываться.
На уроке Света показала свои слабые стороны, говорила по-английски медленно, на слух улавливала плохо. Ротмистрова расцвела. Но словарный запас у новенькой был серьезный, да и говорила она без ошибок. Как такое возможно, что слов Света знала много, а язык давался ей с трудом? Хорошо, что Надежда Юрьевна, учитель английского, терпеливо выслушивала ответы моей соседки.