К тому времени я перестала колесить по миру и осела, занимаясь воспитанием Артура и уделяя ему всё своё свободное время. Сын это ценил.
У меня вырос прекрасный ребенок: сильный духом, целеустремлённый, открытый, компанейский, способный сострадать и быть жёстким при необходимости.
Когда я провожала сына в аэропорту, он обнял меня в последний раз перед долгой разлукой на целых триста шестьдесят пять дней и, поцеловав на прощание, весело махнул рукой со словами:
— Ну, мам, не плачь. Не средние века, ты будешь меня видеть каждый день по скайпу, — ещё раз обнял, клюнув в щёку, и, закинув сумку на плечо, пошёл на свой рейс.
Знала бы я тогда, что разлука продлится не год, а станет бессрочной.
Самолёт плавно взлетел, унося моего ребёнка прочь. И я осталась одна с гадким чувством потери и одиночества в душе.
Когда в моей жизни наступали такие моменты, когда я начинала себя жалеть, а ведь и это было мне не чуждо, я уезжала туда, где мне могли помочь облегчить эту боль.
Юлька или, правильнее сказать, Юлия Викторовна Антонова, моя подруга детства, жила в селе Залесье вместе со своим любимым мужем Дмитрием и многочисленными ребятишками, мал, мала, меньше. У них их было десять. Все были свои, родные и самые любимые, хотя восемь малышей друзья взяли из детского дома. Димка, человек творческий по натуре, организовал дома столярную мастерскую, а Юля, прекрасная хозяйка, смогла запустить в ближайших от их села городах сеть мини-пекарен. В этой части бизнеса была и моя доля. Всё спорилось в руках у Антоновых. Эти двое были удивительными людьми. Они могли одарить своим светом и теплом каждого, кто оказывался на их орбите.
Добротный дом, что достался Димке от его бабушки, стоял в метрах пятидесяти от лиственного леса, узким клином отсекавшем дом от полноводной реки с крутыми берегами.
Я часто приезжала в это живописное и немного уединённое месте, чтобы набраться сил, «подзарядиться энергией», как шутя говорила, чтобы снова вернуться в свой суетный город.
Ещё с утра, до отъезда сына, решила не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Путь в Залесье обычно занимал три часа, но не в тот день…
Отвлекаясь мыслями о поездке к друзьям, старалась не думать о том, как там проходит авиаперелёт сына. Сама за свою жизнь тысячу раз летала самолётом, а вот сейчас, когда Артур там, в небе, без меня, разволновалась, снова и снова возвращаясь к нему мыслями.
Простые дела, понятные обыденные вещи позволили отвлечься от грустных дум. По дороге домой заехала в супермаркет. Уже даже представила, как друзья обрадуются моему неожиданному приезду. Я решила не предупреждать их. Знала, что мне будут рады. Улыбалась, представляя, как детвора будет перебирать подарки.
Представляла эту шебутную семейку и тихо млела от тёплых воспоминаний. В детстве мы с Юлей мечтали, что когда станем взрослыми, у нас будут большие семьи. Мы будем собираться вместе дружной весёлой компанией. Но не так получилось, как думалось. Хорошо хоть Артура родила, а то могла и это отложить на потом, когда заключу вот этот контракт и ещё вот тот…
Я торопилась в Залесье. Не хотелось терять ни минуты своего официального отпуска. Целый месяц релакса! Начальство со скрипом отпустило. Понимаю, нагло, но пора в кои-то веки и обнаглеть.
Уеду прочь из города и буду помогать подруге. Август для любой рачительной хозяйки — это период заготовок на зиму. Уверена, Юля с утра до ночи крутит банки с разными салатиками, томатным соком и баклажанами. Мои руки ей ох, как будут в помощь, а за работой и дурные мысли не будут в голову лезть. Да и детвора не даст грустить.
После магазина сразу же заехала домой. Освежиться после душного летнего дня хотелось зверски. Всё проверила перед отъездом: перекрыла газ, воду, оставила свои орхидеи соседке и, схватив со вчерашнего вечера собранную сумку, вышла во двор.
Телефон пропиликал полученным сообщением: сын благополучно долетел и встретился с отцом. Радостно улыбаясь, почувствовала, как тревога разжимает свои когтистые лапы и отпускает. Сколько бы ни говорили, что летать не опасно, всё равно страх остаётся.
Выйдя во двор, была неприятно удивлена. Погода кардинально изменилась и испортилась. Августовское послеобеденное небо было затянуто тучами, пахло дождём и мокрым асфальтом. Ветер порывами задирал подол моего летнего сарафана, трепал его, как парус. А ведь я смотрела прогноз погоды на сегодня. Откуда такая непогода? Опять наши синоптики не угадали. Хорошо, что сын уже приземлился.
Холодный порыв ветра заставил зябко передёрнуть плечами и быстрее запрыгнуть в свой «фордик». Уверенно повернула ключ зажигания, и мотор приятно заурчал. Моя малышка легко покатилась по дороге, что вела прочь из душного большого города. Внутри салона тихо заиграла музыка, на лобовое стекло упали первые крупные капли дождя. “Скорее в Залесье!” — шуршали колёса по дороге, а внутри меня разгоралось нетерпение, так хотелось побыстрее увидеть дорогих мне людей и почувствовать, что я не одна в этом мире.
Всё хорошо у нас в стране, но вот дороги… Как там говорится: две беды — дураки да дороги. И с теми, и с другими часто приходилось сталкиваться.
Мой путь обычно занимал три часа. Сейчас, в непогоду, которая разбушевалась не на шутку, я ехала уже пять часов и за потоком ливня, с которым не справлялись дворники, практически ничего не видела.
Где же этот поворот на просёлочную дорогу? Неужели я его проехала? Очередная молния осветила пустынную дорогу в колдобинах и ударила в землю рядом с моим автомобилем. От неожиданности я вильнула вправо и съехала в кювет, при этом наехав на какое-то бревно. Раскат грома, раздавшийся над головой, просто оглушил. Я, судорожно вцепившись в руль, пыталась дать задний ход, чтобы выехать на твёрдое покрытие, но безрезультатно. Колёса цепко увязли в размякшей земле. Три молнии врезались в землю вокруг машины, ослепляя иссиня-белым свечением, тройной раскат грома оглушил до звона в ушах и радужного марева перед глазами, которое приняло облик раскинувшихся гигантских крыльев. Я только успела подумать, что хорошо, что у машины резиновые колеса, и это защитит меня от электрического поражения, как очередная молния ударила прямо в капот автомобиля. Действуя на инстинктах, я выскочила через дверь, чтобы через секунду запнуться об корягу и в своём белом сарафане растянуться на мягком изумрудном мхе.
Перевернувшись, не понимая, что происходит, огляделась по сторонам. Мой «фордик» увяз четырьмя колесами в болотистой жиже и всё больше в неё погружался. Дождь стал менее интенсивным, но сёк мелкими холодными каплями, словно поздней осенью. Да и холод на улице был соответствующий. Шумно выдыхаемый из лёгких воздух тут же превращался в клубы белого пара. Подняв своё непослушное тело, едва держась на дрожащих ногах, осмотрелась по сторонам. Я стояла у болота, край которого стеной подпирал хвойный лес.
Дороги, по которой я ехала, не наблюдалось совсем. Перепуганно оглядываясь по сторонам, я поняла, что совершенно не представляю куда меня занесло. Застывший от шока мозг ещё даже не начал анализировать, каким образом такое могло произойти. Я могла думать только о том, что мне это всё мерещится или же меня всё-таки достали молнии и я брежу. В то же время я чувствовала себя вполне здоровой физически, но при этом чертовски замёрзшей, и уже осознающей, что эта несуразица происходит на самом деле.
Связью с реальностью оставалась моя машина, которая уже до середины колёс увязла в вонючей болотной жиже, и судьба её была решена.
— Похоже, такая авария не является страховым случаем, — о чём только не думает мозг в критической ситуации. — И где искать службу спасения, чтобы вытянуть мою малышку?
Видя, как машина всё больше вязнет в жиже, бросилась спасать вещи, которые ещё помогут мне выжить и найти путь к людям.
Вся электроника в машине сгорела. Приборная панель слегка дымилась, заполняя салон едким запахом. Только оказавшись с первыми вещами на улице, сообразила, что ещё меня беспокоит. На улице было слишком светло, хотя по времени на смартфоне было девять часов вечера, а, следовательно, уже должно быть темно. Такое несоответствие озадачивало, но я отмахнулась от этой мысли, как несущественной на данный момент, и переключилась на операцию по спасению своих вещей. Бррр, холодно-то как!