Надо же! Голос Глэдис прямо-таки пропитан добротой.
— Нет, — эхом отзываемся мы.
— Тогда следуйте за мной.
Верховная Ведунья идет впереди нас, направляясь прямо к не на шутку разгоревшемуся костру. Мы с братом, толком не понимая, что происходит, послушно следуем за ней. Изуродованная Акраба бьется в истерике, идет параллельно с нами вдоль купола. Я стараюсь не смотреть на нее. И так страшно. Но не смотреть не получается.
— Адамаск! Не верьте ей! — истошно орет мать. — Руар не даст вам свободы! Это такая же тюрьма, как Катар! Только с позолотой! И платить за ту позолоту придется тройную цену. Не верьте ей! Не ходите! Бегите! Спасайтесь! Посмотрите на меня! Вот что со мной сделал Руар! Он сделает с вами то же самое!
— Это сделал не Руар. — Глэдис останавливается в метре от пламени, оборачивается к уже исступленно рыдающей Акрабе. — Это сделала ты сама, Таисья. Это был твой выбор, шатера. И ты за него заплатила. Все по справедливости. Ты прекрасно знала, на что шла.
Мать замолкает. Видимо, в словах старухи есть доля правды. Теперь Акраба уже просто тихо скулит на краю купола, рассматривает грязную культяпку руки и жалеет себя, напрочь забыв о нас — своих детях.
Глэдис переводит уставший взгляд на нас с братом.
— Прежде чем вы пойдете за мной, я хочу, чтобы вы четко понимали: Руар не терпит неповиновения. Вы должны будете во всем слушаться наставников. Если вы согласны… Если это ваш выбор, то тогда следуйте за мной.
Дальше начинает происходить нечто невероятное: старуха как ни в чем не бывало заходит в бушующий костер и… растворяется в пламени. Мы с Анигаем испуганно переглядываемся. После вчерашнего пожара мне, если честно, не очень хочется иметь дело с огнем. Да и брату, похоже, тоже.
— Она что, хочет, чтобы мы тоже того? — Брат ошарашенно показывает на пламя. — Старуха сумасшедшая! Мы же сгорим! Я не хочу стать таким же обугленным, как кузнец!
Стараясь унять подступающую панику, еще раз бросаю взгляд на бушующий костер. Вновь обращаю внимание на то, что огонь горит без дров. Решаю рискнуть — быстро провожу рукой по пламени. Огонь не жжет. С восторгом смотрю на брата.
— Не сгорим. Он не настоящий. Просто видимость костра!
Анигай верит не сразу. Сначала тоже для верности проводит рукой по пламени.
— Щекотно, — хмыкает он, затем, собравшись с духом, добавляет: — Ладно, я пошел первым. Если что… Ну ты, это… Понимаешь…
И хоть мы с братцем оба на дух не выносим «телячьи» нежности, не выдерживаем. Кто знает, что нас ждет там, на другом конце пламени. Выберемся ли мы из него живыми? Брат первый порывисто обнимает меня, после чего, не говоря ни слова, исчезает в огне. Я остаюсь на поляне одна. Вернее — с Акрабой, про которую я напрочь забыла из-за манипуляций с ложным костром.
— Ты сильная. Может, и выживешь.
Мать произносит это прежде, чем я успеваю шагнуть в огонь. В усталом голосе звучит нечто, похожее на смирение и… разумность. Так странно слышать, что твоя спившаяся беспутная мать может говорить вполне разумные вещи.
— Только не повторяй моей ошибки. Не бросай вызов Руару. Не бунтуй. Смирись. Пусть это и будет твоим выбором. Иначе… — Акраба невесело смеется, демонстрирует мне культяпку своей обрубленной руки. — Закончишь так же, как и я. Ну? Что ты стоишь? Передавай привет Руару.
— Хорошо. Передам.
Поворачиваясь к Акрабе спиной и зажмурившись, шагаю в огненную неизвестность.
Часть вторая
РУАР
1. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РУАР!
— Кого ты привела, Глэдис? — Дэус Карл, пугающе мощный Верховный Воин Руара, с высоты своего немалого роста с недоумением взирает на нас с Анигаем. — Надеюсь, ты пошутила? Мы не берем в Руар детей старше трех лет. Эти же совсем взрослые. Они помнят прошлую жизнь! Они слишком хорошо знают, что такое свобода. Глэдис, будь реалисткой! Они не приживутся здесь!
Карл испепеляет нас возмущенным взглядом.
Анигай стоит, с почтением опустив глаза. Еще бы! Легендарный Верховный Воин Дарийской империи всегда был его идеалом. Я же, наоборот, внаглую с интересом рассматриваю блестящую лысую голову дэуса Карла с искусно сделанной на ней татуировкой змеи. Наверное, точно такая же появляется из дреда. Что толку опускать глаза? Если Верховный Воин решит избавиться от нас, так все равно избавится, хоть смотри, хоть не смотри.
— Эта даже глаза опустить не удосуживается, — возмущается Карл, показывая на меня рукояткой дреда.
При виде оружия в руках воина у меня все же срабатывает инстинкт самосохранения. На всякий случай торопливо опускаю голову. Зачем лишний раз нарываться на неприятности? Но поздно. Проницательный дэус Карл, кажется, уже успел сообразить, с кем имеет дело, и тут же проникся ко мне обширной антипатией.