— Нас? — повторила Али.
Дов искоса посмотрела на Али.
— Луаринов. Мы украли их страну, убили большую часть их знати, тысячи людей довели до нищеты, а остальных полностью поработили. Я бы на их месте меня ненавидела.
— Но вы же не такая, — возразила Али. — Вы и Сарэй — полурэка.
— Жители Похона видят половину луарина прежде половины рэка, — возразила Дов. — Я это заметила, в отличие от тебя.
— Да нет, я хорошо поняла, — пробормотала Али.
Сарэй рассмеялась. Принц улыбался. Он, видимо, только что сказал что-то смешное.
— Она немножко влюбилась в него, — сказала Дов, не сводя глаз с человека, который ехал между ее мачехой и старшей сестрой. — Они пошли бы дальше, если бы герцогиня оставила их наедине.
— Всего лишь «немножко»? — удивилась Али.
Ей казалось, что Сарэй по уши влюблена в принца.
— Его долги не идут у нее из головы, — усмехнулась Дов. — И я не даю забыть. Когда она начинает изливать свои чувства, я вспоминаю о его долгах. Она же не дурочка. Она знает, что состояния у него нет, только немного земель. Так почему он ухаживает за ней? Она уже забыла про этого мальчика из дома Матебо, который бегал за ней в Раджмуате. Я привыкла к тому, что она день и ночь скулила о нем. Но Броно льет мед, и Сарэй подставляет уши.
Али знала, в чем дело. Она прочитала это в тайных письмах.
— Дов, принц Хазарин — следующий кандидат на трон, верно? А кто идет после него, принцесса Имаджан?
Дов покачала головой.
— Она женщина. По закону луаринов она наследовать не может. У Хазарина нет детей, и не будет при его образе жизни. Его единственный наследник — принц Дайневон, но ему три года. Он единственный сын Орона от третьей жены. Она уже умерла. Думаю, Орон назначит его опекунами Хазарина и Имаджан с ее мужем. Роли Имаджан и Рубиньяна, если Хазарин станет королем.
Али теребила поводья. Это совпадало с теми донесениями о ситуации при дворе Архипелага, что она получала еще дома.
— А если что-нибудь случится с Хазарином и Дайневоном?
— Да нет, они вполне здоровы, — машинально ответила Дов, но вдруг ее смуглые щеки побледнели. — Папа. Папа, следующий на очереди.
— А Сарэй станет кронпринцессой, — задумчиво сказала Али. — И вы, и Петранна будете принцессами. А Эльсрен станет принцем. — Али подумала, потом все же продолжила, надеясь, что не совершает ошибку, разговаривая с этой девочкой: — Рубиньян женился на принцессе королевской крови, — напомнила она Дов. — Может, Броно хочет того же?
Дов закусила губу.
— Для меня это слишком сложно. Надо рассказать об этом герцогине. Хотя, если ей нравится Броне.
Дов, по крайней мере, подумала сейчас о герцогине как о союзнике. Али была очень этому рада.
— Он ей нравится, но она знает, как он неосторожен, — сказала Али.
— И зачем только он приехал? — прошептала Дов, глядя принцу в спину. — У нас и так хватает проблем с Короной. Нам не нужно лишнее внимание короля.
— Я не уверена, что принц об этом задумывался, — ответила Али. — Он делает только то, чего хочет сам.
Ужин в главном зале подходил к концу. Заговорщики-рэка, Нават и Али только что закончили свою вечернюю встречу. Али уже было собралась подняться к Балитангам для вечернего доклада, как вдруг Улазим схватил ее за локоть.
— Скажи-ка мне, о чем ты думала, когда устроила заварушку в Похоне? — тихо спросил он. — Ты сбежала от Юнай. Ты заставила своих товарищей идти через всю враждебную деревню, и ради чего? Чтобы увидеть, что у них ничего нет? Что под властью луаринов они — ничто, тогда как раньше порождали королев?
Али посмотрела на руку Улазима, затем ему в глаза. Он встретил ее взгляд, но не ослабил хватки.
— Уверена, Юнай передала тебе, что я могу защитить себя, — очень вежливо произнесла она.
— Но не драться против нескольких человек, — сказал Улазим. — Бог не может присматривать за тобой все время. Ни один бог этого не может. И ты слишком умна для того, чтобы делать глупости, Али, пронырливые глазки.
— Не называй меня так, — ответила Али, — это меня обижает. И Похон не так уж беззащитен, принимая во внимание, пять тайников с оружием, и это только то, что я увидела во время случайной прогулки. За стенами деревни пасется табун отличных лошадей. Кстати, вывели их туда незадолго до нашего появления. Полагаю, для того, чтобы мы не увидели, как хорошо экипированы рэка Похона. Я не заходила в сарай, но отлично знаю, как пахнут кипящие болеутоляющие бальзамы.
Глаза Улазима расширились. Рука сжала Али еще крепче.
Али вздохнула и свободной рукой взяла его за мизинец.
— Теперь послушай меня. Ты можешь напутать меня так, что я случайно сломаю тебе палец. — На лбу Улазима выступили капли пота. — Подумай, как это будет не по-дружески. Я не обижаюсь, что ты мне не доверяешь, ты не можешь доверять. Это я — избранница бога.
Улазим выпустил ее. Али отпустила его мизинец.
— Я из Торталла, помнишь? — спросила она. — Когда закончится лето и Балитанги и я останемся живы, мне будет абсолютно все равно, что вы, рэка, будете делать дальше. Я бы, впрочем, не стала кипятить болеутоляющие снадобья так открыто. Броно — воин, бывал в сражениях, и если он унюхает этот запах, у жителей Похона обострятся отношения с Короной. Я искала колдунью.
Улазим тер свой мизинец, глядя на Али с уважением. Когда она упомянула колдунью, он удивленно поднял брови.
— Юнай говорила, что ты ее уже расспрашивала. Мы же сказали тебе, что у нас магов нет.
— И я воспринимаю это как милую, вежливую, дружескую ложь, — ответила Али. — Присутствие нашего гостя беспокоит меня. Чем дольше он находится здесь, тем больше вероятности, что он привлечет никому не нужное внимание. Мое задание довольно простое, Улазим. Я должна сохранить жизнь всем членам этой семьи. Это не значит бороться с опасностью, когда она придет. Это значит приготовиться ко всему заранее. И для этого мне нужен настоящий колдун, маг, а не знахарка вроде Рихани. У рэка есть такая колдунья. И она мне нужна.
Улазим вздохнул и потер лоб.
— Она живет не в Похоне. И тебе надо набраться терпения. Юнай уже ходила к ней.
Али прислонилась к стене и сунула руки в карманы.
— Юнай уже ходила к ней?
— И не только она.
— А почему эта ваша отшельница послушает Юнай? — спросила Али. Здесь была какая-то тайна, и она хотела ее знать.
Улазим провел рукой по короткой аккуратной бороде.
— Потому что Окобу ее бабушка. Но я не стал бы рассчитывать на ее помощь, Али. Действительно бы не стал. Когда она отреклась от меня, она сказала, что только чудо заставит ее вновь подойти ко мне.
Али поняла, что узнала чужую тайну.
— Твоя мать?
— Которая выбросила меня вон, — объяснил Улазим. — Мой отец умирал, и она позвала меня домой. А я не мог оставить юных леди. Моя мать не простила меня.
Али выпрямилась и отряхнула свою тунику.
— Так, значит, надо думать, как устроить чудо, — сказала она. — Я подумаю об этом. А ты подумай, что скажешь ей, когда увидишь ее снова.
Улазим схватил Али за руку, на этот раз мягко.
— Только не проси бога, — сказал он. — Никогда не знаешь, что он сделает.
Али мрачно улыбнулась.
— Не беспокойся, — уверила она его. — Я уже знаю, что бывает, когда случайно позовешь бога. Но чудо есть чудо. Мне просто надо подумать.
День летнего солнцестояния, 22 июня, 462 год Эры Людей.
Требонд, север Торталла
Али снился очередной неспокойный сон, из тех, что иногда посылал Киприот. Сны Киприота всегда ощущались как реальность, за исключением того, что Али была в этих снах привидением, и сны заканчивались перед самым рассветом.
Местность во сне была Али очень хорошо знакома: башни бывшего дома ее матери в Требонде возвышались на западе, над краем обрыва. Привидение Али стояло на лесной поляне, среди созданий, которых только во сне и увидишь. В листве деревьев сидело несколько стормвингов, один из них — королева в стеклянной короне. Рядом сними — василиск, бессмертная ящерица высотой семь футов. Его кожа представляла собой ряды волдырей разных оттенков серого, светлее на спине, темнее по бокам, и совсем уж цвета грозовой тучи на животе. Дальше стоял серый пони и задумчиво пощипывал травку. На его спине примостились пять обезьяноподобных созданий, мартышек-пигмеев. Они жевали изюм и глазели по сторонам. Волки, белки, золотые орлы, лошади, пони, собаки — все они стояли по краю опушки. Собаки и белки прятались за лошадьми, оглядываясь на волков.