— Я боялся, что это бандиты, — ответил сержант. Он оглянулся на тела, затем опустился перед ними и открыл одному из них лицо. — Я узнаю, почему мои люди пропустили их через внутренние ворота, — пообещал он. Затем посмотрел на герцога. — С вашего разрешения, я бы обыскал весь замок, от подвалов до крыши.
— Скажи-ка сначала, — спросил Улазим, — не знал ли ты заранее об этом нападении?
Верон напрягся, потом расслабился. Он посмотрел на Мекуэна.
— Нет, ваша светлость, — тихо ответил он, — я ничего об этом не знал.
Улазим посмотрел на Али, и она еле заметно кивнула. Верон говорил правду, об этом сказало ей Зрение.
— Что происходит? — спросил Мекуэн изменившимся голосом. — Откуда Верон мог знать об убийцах заранее? Мне кажется, вы намекаете, что он мог помогать им.
Улазим и Фесгао пристально смотрели на Верона. Сержант вдруг покраснел, поколебался, затем грохнулся на колени, не сводя с герцога глаз.
— Ваша светлость, простите меня, — сказал он. — Каким-то образом эти люди узнали, что мне приказано отчитываться в ваших действиях перед Короной. Я слуга вашей светлости, но король тоже мой господин. — Верон помолчал и закончил: — Ваша светлость должен понимать, что среди слуг неизбежны шпионы.
— Убей собаку-предателя, — взревел Броно, сверкая глазами. — У человека должен быть только один господин. Ты ему платишь, он должен быть только твой.
Виннамин положила руку на плечо мужа.
— Нельзя решать сейчас, когда столько важного еще не доделано, — пробормотала она.
Мекуэн поднял ее руку и поцеловал.
— Ты мудра, как всегда, моя дорогая, — сказал он.
Мекуэн приказал Верону тщательно обыскать все помещения, и все пошли в спальню. Фесгао и Улазим последовали за своими хозяевами. Али осталась на минуту, чтобы запомнить лица троих убитых мужчин — убийцы часто работали целыми семьями, затем догнала остальных. Вот это да! Большая, красивая спальня была разгромлена. Разноцветные портьеры и гардины в стиле рэка, вышитые занавеси, гобелены, подушки, валики и пологи с кровати были искромсаны. По всей комнате летал гусиный пух, кое-где виднелись капли крови. Четыре бандита лежали на полу, все еще сжимая в руках оружие.
Пятый стоял на коленях у двери. С обеих сторон его охраняли двое неподвижных рэка. Его руки, запястья и щиколотки были связаны, во рту — кляп. На голове большая рана, из которой на лицо струилась кровь. Это был тот, кого Али еще утром приняла за главаря. Их взгляды встретились. Его серые глаза, казалось, окаменели.
Али посмотрела на трупы. Двое незнакомцев и двое — из торгового каравана. Так. Трое пришлых убийц здесь, еще трое — на лестнице. А где рыжая женщина? Может, она не убийца, а шпион, и сейчас ходит по деревне и выуживает у людей секреты?
Сарэй нагнулась и подняла лежавший на полу меч. Она держала его в своей тонкой руке без видимых усилий, как будто он был совсем легкий.
— На рукоятке никаких знаков, — сказала она негромко. — Его изготовили в королевской кузнице.
Броно засмеялся.
— Сарэй, вы меня пугаете. Откуда вам знать такие вещи?
Сарэй медленно опустила меч. Али была поражена: она знала, что мечи всегда весят больше, чем, кажется со стороны. Рука и запястье должны быть очень умелыми, чтобы проделать такое.
Герцог обошел кровать. Он рассеянно пинал пушинки и оглядывался, как вдруг в ярде от него шевельнулись занавеси, и появилась женщина с длинным ножом в руке. Лицо ее было перекошено от ярости. Все: и Али, и Улазим, и Фесгао, и принц — стояли на противоположной стороне кровати, той, что ближе к двери. Герцогиня охнула. Мекуэн зашарил по бедру в поисках меча.
Но тут Сарэй, которая все еще держала меч убийцы, бросилась вперед. Ее рука вытянулась в яростном броске. Меч пронзил женщину насквозь. Затем девушка молниеносно перепрыгнула через мертвое тело, выдернула меч и перерезала женщине горло, на всякий случай.
Спустя мгновение она расширенными от ужаса глазами оглядела окружающих. На ее руках, лице, одежде была кровь.
— Какая грязь, — пробормотала она и упала в обморок.
Али, вся дрожа, подбежала к Сарэй и упала на колени. При помощи Зрения она убедилась, что все в порядке, девушка не ранена и не отравлена. «Хороша же я, — подумала она злобно. — Дура! Я никому не должна была позволять входить сюда, пока сама не проверила комнату. Это моя обязанность!»
Пух и ткань взметнулись, когда к ней подскочила Виннамин. Она принесла кувшин воды и платки. Герцогиня намочила платок, отжала его и принялась отмывать лицо падчерицы. Али намочила и отжала другой платок и стала тереть руки Сарэй. Та постепенно пришла в себя.
Когда Сарэй открыла глаза, Виннамин слабо улыбнулась ей. Ее губы дрожали.
— Знаешь, прекращение уроков борьбы на мечах было ошибкой, — прошептала она, — преступно не развивать такой талант.
Сарэй смотрела на мачеху.
— Я упала в обморок!
— Да, но уже после, — успокоила ее Виннамин. — Ты потеряла сознание после того, как все сделала. — Она закусила губу и продолжила: — Утром мы найдем тебе учителя. И, хотя, возможно, уже поздно, для меня тоже. И Дов…
Сарэй сглотнула, пытаясь что-то сказать, но не смогла. Наконец она откашлялась.
— Она ненавидит мечи. Она любит стрелять из лука.
— Значит, стрельба из лука, — сказала Виннамин. Она поморгала сияющими глазами, затем поцеловала Сарэй в щеку: — Спасибо, что спасла ему жизнь, — она глубоко вздохнула и подошла к мужу.
— Если бы я знала, что для возобновления моих занятий придется убить кого-то… — Ее голос пресекся, глаза наполнились слезами. — Я все сделала правильно? — прошептала она.
Али стерла кровь с другой руки Сарэй.
— Вы выглядели гораздо лучше, чем я, — тихо ответила она. — Я просто стояла и смотрела. Вы все сделали правильно. Жизнь вашего отца против жизни какой-то преступницы? Да никто ни на секунду не задумается, что важнее.
— Да нет, один думает иначе, — прошептала Сарэй и попыталась сесть. Она кивнула на убийцу, оставшегося в живых. За все это время он не произнес ни единого звука.
Али вздохнула.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она Сарэй.
К Сарэй протянулась рука герцога. Сарэй взялась за нее, отец помог ей встать на ноги и крепко обнял ее.
Али встала и подошла к Фесгао и Улазиму. Броно вышел на лестницу, чтобы посмотреть на убитых.
— Может, стоит ему напомнить, что не видно его слуг, — прошептала Али Улазиму. — И если он хочет взглянуть, что с ними, ему надо пойти к баракам? Не хочу, чтобы он заметил больше, чем уже видел.
Улазим, подняв брови, посмотрел на Фесгао, и тот вышел в коридор. Он вежливо поклонился принцу. Улазим и Али наблюдали из-за двери.
— Красавица наша Сарэй, не правда ли? — спросил Улазим, почти не шевеля губами. — Как Гунапи, Рассветное Солнце, богиня войны и раскаленного камня.
— Правда, — согласилась Али. Ее глаза странно защипало. Такого красивого удара она не видела с тех пор, как ее мать сражалась с пиратами в Пиратском Обрыве.
— Если бы не ты, все бы, наверное, пропало, — вдруг сказал Улазим. Он взял ее руку и прижал к своему лбу. — Мы обязаны тебе жизнью и возблагодарим тебя за это сегодня вечером перед богом.
Али вырвала руку, испуганная силой его порыва.
— Улазим, успокойся, — сказала она, — я ничего не сделала, просто предупредила, что пришли враги.
Он посмотрел на нее с высоты своего огромного роста. Али думала, что он обиделся, но он внезапно улыбнулся.
— Всегда забываю, что ты не одна из нас. Нам все кажется, что в сердце ты рэка, но это не так. Ты же недавно здесь. Никто не учит рабов законам, по которым живет Архипелаг. Если бы этот человек, — он ткнул кинжалом в сторону последнего убийцы, — убил хоть одного из Балитангов или принца, тогда каждый рэка — мужчина, женщина и ребенок в замке и деревне Танаир были бы обречены на смерть. Таков луаринский закон.
— Но ведь убийцы луарины, и я уверена, что они посланы королем, — сказала Али. — Как же может действовать этот закон… — она осеклась, когда увидела, что Улазим помрачнел еще больше, — если он сам послал убийц? — спросила она с недоумением.