- Мы поженимся, как только ты получишь диплом, - решительно заявил он, оставалось только согласиться.
Я впервые влюбилась. Сильно, страстно, до умопомрачения. Пашка стал для меня всем. Моим миром, моей вселенной, музой и первым мужчиной. Я, не задумываясь, переселилась в его однушку, родители не сказали ни слова против. Мне вдруг понравилось обустраивать быт, готовить и гладить рубашки. Я впервые почувствовала себя важной и нужной. Любимой, единственной. Без постоянного сравнения с идеальным образом сестры, без шпилек и колкостей. Это было прекрасно. Мы оба были технарями, оба могли часами сидеть за компом, не обращая внимания ни на что. Правда, мне приходилось периодически готовить и убирать, но это была небольшая плата за возможность целовать и обнимать любимого ночью.
Я получила диплом, на следующий день Пашка потащил меня в ЗАГС подавать заявление. Я летала, как на крыльях. Родители приняли живейшее участие в организации торжества, даже Лера подключилась, фыркнув, что без ее дизайнерского мастерства на свадьбе будет уныло и грустно.
Впервые я была на первом месте в семье. Впервые никто не игнорировал мои просьбы. Иногда меня посещала мысль, что родители так обрадовались моей свадьбе потому, что им представилась возможность потренироваться на мне опять. Чтобы потом, на Лерочкином торжестве исправить все ошибки и недочеты. Но, возможно, я была неправа и слишком закопалась в самоедстве и зависти.
За месяц до свадьбы я переселилась в наш загородный дом в Подольске. Его нужно было привести в порядок для дальних родственников, которые должны вскоре приехать.
До свадьбы оставалось пару недель, когда я застала Пашку и Леру страстно целующимися в гараже. Сначала просто не поверила глазам, стояла и часто моргала, пытаясь обрести четкость в полумраке полуподвального помещения. Но когда его губы таким знакомым движением переместились на шею и ниже, поняла, что мне это не кажется. Я развернулась и тихонько вышла вон. Наверное, струсила. Наверное, нужно было вцепиться им в волосы, закатить истерику, грязно выругаться или еще что-то. Но тогда я просто была не уверена в способностях держать себя в руках.
После этого события некоторое время я пребывала в шоке. День просидела в своей комнате перед компьютером, тупо пялясь в экран. В голове не укладывалось произошедшее.
- Ульяна, идем ужинать, - вечером в комнату заглянула мама.
- Не хочу, - ответила, не оборачиваясь, - ешьте без меня.
- Ты не простудилась? Что-то мне твой голос не нравится, хриплый какой-то.
- Все в порядке, - бросила я, принявшись усиленно стучать по клавишам, делая вид, что сильно занята.
- Обычный предсвадебный мандраж, - раздался в коридоре голос сестренки, - ничего страшного.
Оказывается, она пряталась за спиной у мамы. Я ничего не ответила, боялась, что сейчас расплачусь.
Дверь закрылась, и меня оставили в покое.
Я откинулась на спинку кресла и закрыла воспаленные глаза. Жизнь была кончена. Самое обидное, что Лере Пашка был и даром не нужен. Она не любила технарей, а о моем женихе всегда отзывалась с презрением и насмешкой.
"Зачем?" - мысленно вопрошала я и не находила ответа.
Следующие дни я ходила по дому, как сомнамбула, ни с кем не разговаривая, ни о чем не думая. Мозги превратились в кисель. Потом я все-таки немного пришла в себя и нашла в себе силы съездить в ЗАГС и отменить свадьбу. Родителям рассказала правду, но они не поверили. "Лерочка не могла такого сделать, - категорично заявила мама, - тебе показалось".
Я не стала спорить. Бессмысленно и бесполезно.
Лера уехала в Москву, сказала, что на конкурс дизайнеров. Но я-то знала, что она просто сбежала, как делала всегда, когда чувствовала себя виноватой.
Пашка же жутко разозлился.
Он меня потом долго убеждал, что это было помутнение. Причем, у меня в голове. Что они знакомились. Он целовал Валерию, как сестру, "а что тебе привиделось - твои проблемы". Что только я - любовь всей его жизни... И много еще всего разного. Переходил с темы страдальца на агрессора и наоборот. Я только молча сидела и слушала его крики. Лучшая защита - нападение. И этой защитой мой бывший жених пользовался изо всех сил.
Я ничего не понимала. Не хотела анализировать и размышлять - зачем это было сделано? Мозг по-прежнему пребывал в сильнейшем эмоциональном шоке, фильтруя слова, не давая вдумываться в их смысл. В итоге, он махнул на меня рукой и уехал к себе, напоследок сказав, что я дура, из-за такой ерунды отменять свадьбу. Что я еще пожалею и все в таком роде. Родители уехали тоже, обвинив меня в зря потраченных деньгах и своих расстроенных нервах.
Я в очередной раз осталась одна.
Что за мысли бродили тогда в моей голове? Не помню. Что-то делала, о чем-то думала, что-то ела, куда-то ходила. Иногда приходила в себя, стоя на остановке возле Симферопольского шоссе, иногда глубокой ночью за включенным компом, иногда с трубкой в руке, почти набрав домашний номер Пашки.
Потом начались звонки. Все подруги и знакомые решили свести меня с ума. Только Женьке я рассказала правду. Мы дружили еще со школы. Именно она (а не мама) научила меня подкрашивать ресницы и губы. Именно ей иногда удавалось вытаскивать меня из раковины на свет божий - то в кино, то в клуб.
Именно с ней, спустя две недели затворничества, в день своей несостоявшейся свадьбы, я и согласилась выехать на шашлыки. Отметить, так сказать.
Я редко баловала своих друзей вниманием, предпочитая отсиживаться дома за компьютером. "Вот бы и отсиживалась дальше! - пронеслось в голове. - Нет же, захотелось "природы"...
***
А сначала все было чудесно. Кое-как склеив разбитое сердце, я нацепила на лицо доброжелательную улыбку и решила не портить друзьям настроение. Субботнее сентябрьское утро, птички, свежий воздух, солнышко. Нас было пятеро. Две парочки и я - одинокий хвостик. Заехали подальше в область, выбрали лесок. Разбили кемпинг - беседка, столик, стулья. Мальчишки поставили мангал, завозились с шашлыками, мы с девчонками открыли бутылку вина, сели в сторонке и начали перемывать косточки. Слово за слово, разговор перешел на Пашку. Чем больше они меня жалели, тем хуже мне становилось. Слезы стремительно и неумолимо подступали к глазам. Я хотела крикнуть "Хватит! Хватит твердить, какой он мерзавец и подлец! Он не такой, он хороший", но горло перехватило, горячий пульсирующий комок не давал выдавить ни звука. Я расстроенно махнула рукой в чащу, сделав вид, что хочу в туалет и пошла прочь. На самом деле жутко, просто непреодолимо, хотела выплакаться...