Но это не отменяло того факта, что у меня решения тоже не было. Оставшись один на один с этой новостью, я поняла, что совершенно не представляю, как буду выживать.
Сначала на работе призналась в своём положении. Хозяйка магазина негодовала. Проработала то всего ничего. Даже заставляла меня написать заявление «по собственному», но не тут то было. Школа жизни в приюте научила меня справляться и не с таким давлением. Поэтому декретные у меня будут. Хоть и совсем небольшие. Мне одной то этих денег хватает от зарплаты до зарплаты. А как мы будем вдвоём жить? На пятьдесят процентов. Как-то видимо будем. Главное жить. Мой ребёнок точно будет жить — в этом я была непоколебима.
Этот период напрочь выбил из меня все розовые сопли про любовь-морковь. Целью стало — выжить.
Я набирала килограммы, наблюдалась у врача. И понятия не имела, что делать дальше. Озверевшая начальница как будто специально нагружала меня ещё больше. Ноги к концу смены гудели. Во втором триместре появились отеки. Но даже тогда она не разрешила мне садиться на рабочем месте, даже когда в магазине не было покупателей.
Вот и сегодня я пришла домой еле-еле и рухнула на кровать, подняв ноги на подголовник. Только завыть белугой осталось.
Двадцать шесть недель позади. Осталось отработать ещё месяц. Не так много. Но учитывая стремительно растущий вес и отеки, это бесконечно много.
Я заставить себя не могу встать, чтобы поужинать. А надо. Я вдохнула, выдохнула. И неожиданно услышала звонок в дверь. Понятия не имела, кто это мог бы быть. Мелькнула мысль не вставать и полежать ещё, но все таки скрепя всем телом встала и на негнущихся ногах пошла открывать.
Щёлкнул замок, я распахнула дверь и замерла.
Красивый, счастливый…
— Луи…
После того как Луи узнал о том, что ко мне летом приехал Олег, наше общение странным образом изменилось. Мне было не совсем до него, и тогда я не обратила на этот факт должного внимания. Он стал писать значительно реже. Хотя общение мы не прерывали. И последние сообщения были чуть меньше месяца назад. О своём положении я ему ничего не говорила.
Мы стояли и глазели друг на друга. Я не знала, когда у него дембель и не ждала его. А он уставился на мой живот. Если сказать, что он обалдел, это мягко не сказать.
— Лили…
Он нерешительно обнял меня через порог.
— Проходи, чего мы в дверях, дует.
Я пыталась скрыть возникшую неловкость. Как-то надо было все объяснить… Но я не знала с чего начать. И только положила руки на живот.
Он ещё раз ошарашено на него посмотрел, потом прошёл внутрь.
— Чего не предупредил то?
Мы пошли в комнату и я инстинктивно ухватилась за его локоть, ища опору, ноги уже не держали.
Вообще, он должен был дембельнуться еще в ноябре, а сейчас март. Но сначала их судно встало на карантин с каким-то очередным вирусом, потом возникли еще какие-то сложности.
— Сюрприз хотел сделать. Но смотрю ты меня уделала. А где Олег?
Последняя фраза выбила последний дух. Я плюхнулась попой на диван. Естественно, он понял, от кого ребёнок. И видимо думает, что мы вместе. Как по-другому? Я тоже когда то мечтала о долго и счастливо. Вдаваться в дорогие разъяснения и жаловаться на судьбу не было ни сил ни желания.
— Он в Москве. Он в курсе. Но принимать участия в нашей судьбе не собирается. И прошу не мучай меня расспросами. Расскажи лучше как ты? Когда приехал?
Он смотрел на меня так, будто не верит ни одному моему слову. Да и кто за минуту поверит, что его друг оказался таким поганцем. Мягко говоря.
— Так сегодня приехал. Помылся и сразу к тебе. Я скучал.
И я так обрадовалось, хоть одна родная душа теперь рядом…
— Я тоже скучала, Луи. Как хорошо, что ты вернулся.
Он как-то странно на меня посмотрел. Вообще, за два года он как будто возмужал, повзрослел. Волосы его блондинистые совсем выгорели. Там где он плавал — тепло.
— Лили, я не могу спокойно игнорировать тот факт, что у тебя живот на лоб лезет. Расскажи, кто там? Ты в декрете?
Я улыбнулась, вспоминая последнее УЗИ, погладила живот.
— Не знаю ещё кто. Прячется. Может через месяц скажут. А декрет… Эх если бы… Тоже ещё месяц ждать.
Луи покосился на мои ноги. А я ужаснулась, наскоро запихав свои бидоны под плед. Он хоть и друг, но все таки мужчина. Незачем ему это раздутое неэстетичное безобразие видеть.
— Лили, я хочу сказать, я теперь рядом. Ты можешь на меня рассчитывать во всем. Не надо тянуть все на себе.
А мне стало так обидно. Конечно не напрямую из-за слов Луи. Но почему так? Посторонний для моего ребёнка мужчина готов помочь, в родному отцу дела нет.
— Ты не обязан. Если Олегу то все равно.
Он очень серьезно и даже как-то напряжено, что ему не свойственно, взглянул на меня.
— Лили, я тебе уже говорил и повторюсь, я — не он. Я с самого детства считаю, что несу ответственность за тебя. Потому что ты младше и ты — девочка. И если я сказал, что я рядом, значит я буду помогать и даже решать твои проблемы. Ты сейчас сама тоже несёшь ответственность за ребёнка. Зачем ты гробишь своё здоровье? Зачем загоняешь себя? Сложно было написать и рассказать мне?
Я оторопело уставилась на него. Я и не помню, чтобы Луи хоть с кем-то разговаривал в таком тоне. Тем более со мной.
— Да чем бы ты помог мне? О чем ты говоришь?
Он снова так посмотрел, что я подумала, что лучше бы помалкивала.
— Да хоть бы денег перевёл! Что вообще за работа сделала это с твоими ногами?
А я почему-то начала оправдываться. Неужели два года в разлуке так повлияли на наши отношения? Что я как школьница робею перед ним, а он отчитывает меня. Это же Луи, мой друг Луи, балагур и весельчак. Я его не узнавала.
— Ноги такие из-за отеков, отеки — последствия беременности и работы на ногах. Я в магазине работаю.
Он вроде успокоился. Покачал головой из стороны в сторону.
— Ок, я завтра разберусь с твоим работодателем. Существуют допустимые трудовые нагрузки для беременных. На лицо то, что тебе требуется облегчение условий работы и работодатель обязан пойти навстречу. Я все решу.
Вот так, разберётся… решит. Как бы он ещё больше не обозлил на меня начальницу. Но спорить с ним не посмела.
Глава 6
Он сказал, что у него дела и ушёл. А утром реально встречал меня у магазина. Он разнёс нашу Эллу в пух и прах. Он рвал и метал. Не орал, но голос звучал таким басом. Что побледнела не только Элла, но и я. Зато больше ко мне никаких претензий не было. Начальница обходила меня стороной до самого декрета.
Луи приходил каждый день, часто приносил продукты или что-то по мелочи в дом. Я не сопротивлялась. Только готовила ужины в знак того, что ценю его заботу.
Жизнь по-тихоньку начала налаживаться. Я больше отдыхала, но каждый вечер не смотря на противную слякоть на улице и мое нытьё, Луи заставлял меня с ним гулять.
А потом и вовсе отправился со мной на третий скрининг. В качестве группы поддержки, как он выразился.
— Надеюсь сегодня мы узнаём, кто там прячется.
Непринуждённо сказал он. А я прям в ступор впала. Как необычно звучало «мы» в данном контексте.
На самом деле, он проявлял недюжинный интерес к ребёнку. Даже пару раз просил потрогать живот.
В первый раз так удивилась, что просто кивнула, не находя слов. А второй раз как-то не удобно стало отказывать, ведь трогал же. А отказать хотелось, потому что его прикосновения уверенные, но в то же время ласковые дарили какие-то слишком сильные эмоции. Я хотела представлять, что это руки Олежека. Но уже не могла.
И я очень хотела, чтобы у моего ребёнка был отец.
— Луи, ты что всерьёз вознамерился заходить со мной в кабинет?