Мраморный пол приятно холодил разгоряченные подошвы. Сапоги я бросил тут же. Слуг много, кто-нибудь подберет и вычистит, а я пока босиком похожу, ничего не развалюсь, тем более что сейчас даже мысль о том, чтобы что-нибудь надеть на ноги, вызывает у меня изжогу.
Сенар все это время терпеливо стоял, дожидаясь, когда я наконец решу свои проблемы с обувью. Когда же я встал повернулся к нему, кивком головы показывая, что могу двигаться дальше, он долго смотрел на мои голые ноги, прежде чем пойти впереди, показывая дорогу.
Мы обошли все остальные помещения посольства довольно быстро: я не заходил в каждую комнату, на это ушло бы слишком много времени, это можно сделать и после завтрака, посвятив этому делу несколько часов, потому что за изучением комнат очень хорошо думается, а подумать мне было о чем, и не известно еще, чем мог закончиться завтрак, учитывая, что на нем будет присутствовать Деверо Хоуп. Интересно, что он мне может сказать в связи с гибелью канцлера, который был не такой уж и беспомощный, как всем казалось. Был. А теперь его нет и нам всем нужно с этим что-то делать.
Я хлопнул дверью на третьем этаже, за которой обнаружилась всего лишь кладовка и повернулся к Сенару.
— Мне нужен личный слуга. Коль уж я решил повысить Хеллену до секретаря.
— Вы кого-то конкретного имеете в виду, ваше высочество? — осторожно спросил он.
— Да, тебя, — и я пошел по коридору к своей комнате. — Пока я буду мыться, будь добр приготовь мне что-нибудь надеть, и шарф… да, шарф обязательно. И еще обувь… только не сапоги. Никаких сапог до того момента, пока я не соберусь выходить из дома. И Сенар, будешь меня сопровождать вместе с Хелленой, особенно, когда я буду отлучаться по делам.
— Как будет угодно вашему высочеству, — на этот раз он поклонился ниже, чем в предыдущие разы. Ну это нормально, я же его только что повысил в звании, так сказать, потому что Гроумена больше нет, и ему никто не даст прибавку за шпионаж, потому что той организации, которая отвечала за шпионаж — ее тоже уже нет. Да и работала она хреново, раз эльфов прое… в общем, прошляпила.
Войдя в комнату, я прямо с порога принялся раздеваться. На Олию я не смотрел, зато она смотрела на меня.
— Я догадывалась, что у вас нет совести, но даже не подозревала полного отсутствия такта. А ведь о принце Бертране всегда говорили, как о самом галантном конте Ойкумены.
— Вас ввели в заблуждение, — я стянул шарф и швырнул его на пол. Увидев мою шею, Олия резко заткнулась и распахнула глаза так, что это стало смешно, зато во взгляде Сенара промелькнуло искреннее уважение. — Галантные конты никогда не нравились женщинам, это всего лишь кокетство. На самом деле вам нравятся самые отъявленные негодяи, несмотря на возраст и социальное положение. Вы же уже доказали, что не являетесь исключением из этого правила, — последние слова я произносил, подойдя к ней практически вплотную, на ходу расстегивая штаны.
— Это неправда, — пискнула моя женушка и попыталась отступить назад, вот только назад отступать было некуда, за ее спиной стояла кровать.
— Правда, — я ухмыльнулся. — Твой возлюбленный отравил твоего брата, и я не уверен в том, что он совсем не причастен к болезни твоего отца и гибели твоего деда. Ты разве не знала, что сегодня была ночь скорби? Или ты не знала, что от тварей, которые вырываются из-под земли очень сложно спастись? А может ты обо всем знала и была в сговоре со своим любовником?