— Вы хотели меня видеть, ваше величество, я могу узнать зачем? — воцарилось молчание, исчез даже шорох ткани, долетавший до этого момента до меня. Молчание затягивалось, и когда я уже хотел нарушить его чем-то вроде того, что мне некогда отвлекаться на женские закидоны, раздался тихий голос королевы.
— Оставьте нас, у нас с моим зятем конфиденциальный разговор.
— Но, ваше величество… — кто-то из присутствующей рядом с королевой прислуги решил повыступать.
— Я сказала — вон! Вернетесь ровно через пятнадцать минут.
Я проводил взглядом прошмыгнувшую мимо меня девушку. Надо же, оказывается, у королевы всего одна наверняка любимая служанка.
— Это было весьма неосмотрительно с вашей стороны, — немного растягивая слова проговорил я, даже не пытаясь подняться со своего кресла. — Могут пойти весьма и весьма неприятные разговоры.
— Весьма неприятные разговоры и так бродят по дворцу, и касаются они вас, Бертран, и моей дочери, — прервал меня голос королевы.
— И что же эти злые языки говорят? — я принялся рассматривать свои ногти. Мне был неинтересен предмет нашего разговора.
— Эти злые языки утверждают, что принц Бертран уже не тот, кем он был у себя на родине, и что, возможно, во время своих жутких скитаний, он мог приобрести не слишком здоровые привычки.
— То есть, — я поддался вперед, чувствуя, что мои глаза сузились.
— Вы не посещаете спальни своей жены, а ночи проводите в своих комнатах, где, кроме вас ночует только ваш мальчик-секретарь, — сухо ответила королева.
— Что?! — я сам не понял, как вскочил на ноги. То, что Хел многие недоумки принимают за молоденького мальчика — это не было для меня секретом, но я считал, что так даже лучше, ведь, если бы в соседней комнате спала молоденькая девушка, которую сделал секретарем, вот это было бы намного скандальнее. Какой же я идиот. Предел человеческой глупости не в состоянии измерить никто, так почему же я решил, что мне это удастся? Подойдя к ширме, я решительно обогнул ее. — Значит, вы, как и все остальные решили, что я увлекся мальчишками, поэтому вам нечего опасаться за свою репутацию, оставаясь со мной наедине? — И тут до меня дошло, что Женевьева стоит передо мной практически обнаженная. Я медленно окинул ее тяжелым взглядом, отметив про себя, что беременность еще пока никак не повлияла на ее роскошное тело. Мой взгляд остановился на едва прикрытой какой-то шифоновой занавеской груди, которую она попыталась инстинктивным жестом прикрыть.
— Что вы делаете? — королева смотрела на меня и я не мог понять, чего в ее взгляде больше испуга или некоего предвкушения. Ах вот как. Даже, если соблазнение не предполагалось, она совершенно не против повторить то, что произошло месяц назад. А уж как я не против. Не ответив, я подошел вплотную, обхватил ее за талию и посадил на стоящий здесь за ширмой стол.
— Вам не кажется, что это становится весьма нездоровой традицией, — прошептал я ей в губы, одновременно расстегивая ремень. — Всегда столы. Но сейчас хотя бы на вас не так много надето.
Не могу сказать, что я слишком горжусь собой, но мы успели за отведенное служанке время. Я даже помог Женевьеве немного привести себя в порядок, чтобы ничто не указывало на то, что здесь только что произошло. Ровно через пятнадцать минут дверь распахнулась настежь и все желающие смогли убедиться, что я сижу в кресле, совершенно одетый и поигрываю одним из кинжалов. Служанка снова прошмыгнула мимо меня и скрылась за ширмой. Я же поднялся и уже направляясь к двери на мгновение повернулся к ширме.
— Надеюсь, все ваши вопросы по поводу слухов о моих сомнительных наклонностях развеяны? — после чего, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.
Глава 19
На Вигарас опустилась жара. Солнце жгло нещадно, да так, что придорожная трава прямо на глазах увядала на корню. Езда в карете при такой жарище превращалась в истинную пытку. Поэтому, несмотря на возражения фельдмаршала Отвера, который с пеной у рта доказывал мне, что карета — это не только способ более комфортного передвижения, но и своеобразная защита, которая прекрасно работает, особенно при нападениях, я предпочел ехать верхом. Но и так было ненамного легче. Вдобавок ко всему, в путешествие я поехал, облаченный в полный доспех, мне было необходимо к нему привыкнуть, потому что никто не знает, что ждет меня впереди, точнее, впереди меня ждет война, вот только никто не сможет сказать, как скоро она меня ждет.
До крепости ехать было недалеко, меньше одного дневного переезда, но, когда солнце вошло в зенит, я понял, что все, еще немного и я зажарюсь в своих доспехах. Принц крови в собственном соку, просто мечта тех людоедов, которых я сжег, видят пресветлые боги всех до единого. Тронув поводья, я подъехал к Отверу, который, вопреки собственным утверждениям о безопасности, уже с час назад стянул шлем и потный подшлемник с мокрой головы, но даже это помогало плохо, потому что на небе не было ни облачка, и ни один порыв ветерка не освежил наши разгоряченные тела.